Онлайн книга «Дебютная постановка. Том 1»
|
– Не могу, уже глаза ломит. Читай вслух. Достав из кармана толстовки флакон с каплями, Карина закапала в глаза, растянулась на полу и приготовилась слушать. – О господи, ну и обороты, – недовольно пробормотала она, когда Петр добрался наконец до конца одной особенно длинной фразы. – Сразу видно, что чиновник писал. – Почему именно чиновник? – У них так было принято. Чем длиннее предложение в официальной бумаге, тем лучше. При царизме вообще было высшим шиком весь документ на полторы-две страницы изложить одной фразой. Ты вспомни, у тебя в книге про Сокольникова приведены выдержки из приговора, так там с ума сойдешь, пока до точки доберешься. А когда доберешься, уже забываешь, где было подлежащее. С царизмом уж сто лет как покончили, а чиновничьи замашки остались. – Так Екамасов и был судьей, отсюда такой стиль. – Ну ясное дело. Давай дальше. Через несколько минут Карина снова поморщилась: – Фу-у, какая канцелярщина. После художественной прозы ужасно режет слух. – Мне заткнуться? Или будешь терпеть? – насмешливо поддел ее Петр. Она засмеялась: – Буду терпеть. Интересно же! Дослушав до конца, девушка поднялась и села по-турецки. – Кажется, я понимаю, что тебя смущает. – Значит, все-таки врет наш судья? – Конечно, врет. В мемуарах всегда врут, особенно если при новом режиме пишут о старом. Я парочку мемуарных творений редактировала, так что представление имею. Воспоминания вообще штука коварная, никогда не знаешь, какую подлянку они подкинут. Человек может не иметь намерения солгать, уверен, что излагает все в точности так, как было, но помнит все равно неправильно. Все искажается со временем. Петр не мог с этим не согласиться. – Это верно, – кивнул он. – Кроме того, есть еще один нюанс: Екамасов писал мемуары, чтобы заработать денег, то есть старался соответствовать конъюнктуре читательского рынка, а в то время было модно всячески очернять советскую власть, чтобы подчеркнуть, как хорошо стало при демократии. Так что привирали в мемуарах – будьте-нате. Сравним ощущения? Карина с готовностью кивнула, глаза ее загорелись: сравнение ощущений было ее любимой игрой. – Только давай сегодня ты будешь писать, а я – говорить, а то вставать неохота, – попросила она. Петр открыл блокнот, набросал несколько слов, вырвал листок и спрятал в карман. – Говори. Девушка уставилась в одной ей видимую точку в районе колена Петра, мысленно воспроизводя только что услышанное. – Насчет секретаря обкома Логунова… мне кажется, судья изрядно сместил акценты. Ну да, при совке партия всем рулила, но чтобы с председателем областного суда вели себя так нагло… что-то не особо верится. Я думаю, Логунов обрисовал ситуацию и высказал просьбу, а Екамасов уже сам предложил варианты. И насчет народных заседателей тоже его идея была. Наверняка сам попросил, чтобы людей отобрали и проверили со всех сторон. – Что еще? Или это все? – Еще там, где он описывает судебный процесс. Там концы с концами не сходятся, – задумчиво проговорила Карина. – Я, конечно, не юрист и вообще не при делах, но вычитала кучу детективов за время работы. Вот смотри: Екамасов пишет, что подсудимый многократно бывал в доме Астахова, выполнял разные ремонтные работы. Разве при таких обстоятельствах его отпечатки пальцев могут быть доказательством? Да их по всему дому должно быть немерено. Или экспертиза смогла установить, что конкретные отпечатки появились именно в ночь убийства? Если так, то почему Екамасов об этом не написал? |