Книга Медаль благородных, страница 89 – Алеся Кузнецова

– Он оказался совсем не похож на Валика. Валик совсем другим был. Смелым, отчаянным. А ты помнишь, как он залез на дерево и выслеживал предполагаемого противника?

Мужчины чуть улыбнулись, позволяя счастливым моментам из детства теперь существовать наряду с воспоминаниями о трагическом событии.

– А знаешь, что сказал бы Валик, узнай о том, что ты уступил победу какому-то слегка похожему на него шведу? А потом и вовсе перестал учавствовать в гонках.

– Что?

– Он бы сказал: “Ну и дурак ты, Турик”. И был бы прав.

Артур вздрогнул, услышав свое имя, которым его с тех пор больше никто не называл:

– Турик. Я и забыл, что меня так когда-то называли. Это же Валик тогда придумал. Мы только тебе так и не придумали ничего, так и продолжали звать: Валик, Турик и Захар.

– Нам давно надо было простить себя за то, что была война и в земле остались снаряды; за то, что мы выбрали для игр не самое безопасное место; за то, что не успели его остановить; за то, что он споткнулся и подорвался на старом снаряде. За то, что в больнице его не смогли спасти. За все, в чем мы не могли быть виноватыми. За то, что мы остались живыми, а он нет.

– Валик быстрее всех из нас отходил и он бы первый сказал: "Хватит уже винить себя. Время жить, совершать ошибки, находить возможности и делать что-то полезное".

Арина чувствовала себя невероятно уставшей и разбитой. События в собственной семье, страшная скрытая травма из детства Артура… Он всегда был таким уверенным в себе, все держал под контролем, а когда Арина достала фотографию, вдруг обмяк и из глаз у него потекли слезы. Настоящие, живые, человеческие слезы, которые всегда запрещают мальчикам, словно те устроены как-то по-другому и не должны проявлять эмоций. Сколько проблем можно было бы избежать, если бы взрослые не запрещали в детстве девочкам злиться, а мальчикам плакать. Чужие стандарты, не имеющие ничего общего с реальным устройством детской психики, продолжали делать людей несчастными и не оставляли ее без работы.

Сегодня Арина была готова разделить с Артуром его старую боль и благодарна за то, что он ей это позволил. За это время они стали практически друзьями и позволяли друг другу видеть себя не в самом лучшем состоянии, чего ни за что бы не позволили никому другому. Арина отпустила Настю домой и сделала вид, что не замечает осуждающий взгляд своей помощницы. Разве поймет Настя, что происходит в жизни Арины сейчас, и почему она просто физически не может вести сеансы с другими людьми. Артур в настоящее время был единственным, с кем ей не приходилось притворяться.

Хорошо, что к Артуру приехал Захар. Им двоим есть о чем поговорить. Арина сама почти целый час обсуждала эту ситуацию по телефону с Ингой и согласилась с тем, что старая непрожитая драма по прежнему влияла на жизни обоих мужчин. А после нескольких разговоров с Соколом, Арина и полностью уверилась в том, что Артур даже сейчас, несмотря на годы, которые не участвовал в соревнованиях сам, был гораздо более готов к чемпионату, чем Иван Сокол. Должна ли она сказать об этом Артуру? Как коуч Арина знала, что в нем скрыты безграничные ресурсы и возможности, но также знала, что ее задача – не подсказать, а помочь найти это самому. Второй вопрос, который стал ее мучить, состоял в том, что ей открылось после сеанса с Иваном Соколом, и теперь Арина стояла перед дилеммой: стоит ли признаться Артуру, что она нашла причину, по которой Кристина оставила Ивана перед самой свадьбой? Должен ли Мировецкий узнать, что его подопечный завел интрижку с подругой Кристины Натали и невеста Сокола узнала об этом? Арина подумала о том, что Кристина так и не появилась больше на сеансах у нее. Возможно, она нашла свой собственный путь в жизни и оставила случившееся позади. А может, погрузилась в пучину переживаний и самоедства. В любом случае, она на все сообщения их центра отвечала, что оставшийся сеанс нужно перенести на неопределенный срок. Арину смущал только момент с ключами. Почему Арина передала ключи от своей квартиры Натали, с которой Иван ей и изменил?