Книга Ведро, тряпка и немного криминала, страница 38 – Мария Самтенко

— Да так, ничего. Сидишь на кровати, качаешься, вцепилась в башку, сейчас все волосы выдернешь, — сопалатница укоризненно качает головой (волосы сияют на солнце словно осенняя паутинка, у меня тут же возникает желание покраситься), — и уши оторвёшь.

Негромко фыркаю под нос и снова укладываюсь на постель.

— Я только что поняла, какой же была идиоткой! Да ведь за эту неделю…

— Какая была, такая осталась, — бурчат с соседней кровати, — за двумя зайцами погонишься… а дальше сама знаешь.

Дашка снова утыкается в дамский журнальчик. Порой она прекращает читать свой талмуд с анекдотами и покупает в киоске неподалёку какой-нибудь «Космополитен» — говорит, что от долгого смеха у неё пресс болит.

Я тихо вздыхаю:

— Логично. Но зайца не два, а четыре, и три из них сдохли, а я вот… лежу.

Соседка бурчит про меня какую-то гадость — не нравится, видно, красивая аллегория с дохлыми зайцами. А мне вот нравится. Узнать бы еще, кто за ними гоняется, потому, что как ни взгляни — я вроде тоже одна из жертв.

— Даш, кш! Не мешай! Не видишь, мы думаем… — засовываю Флеминга под подушку (а с Кафкой вот не решусь, мало ли что потом примерещится), ныряю под одеяло и сворачиваюсь клубочком. А теперь спа-ать…

На то, чтобы убедить многочисленных медиков и всего одного, но ужасно упрямого Хучика в том, что мне уже можно покинуть больницу, уходит чуть больше недели (ну да, знаю, «чуть» — понятие растяжимое). Попрощавшись с последней соседкой (остальные две выписались на пару дней раньше), бодро шлепаю по лужам (ну что за месяц такой, дожди и дожди!) и, прокручивая в голове коварные планы дальнейших действий, добираюсь до дома.

В пустой квартире (о, счастье-то какое, никаких признаков бывшего мужа) встречает любимая кошка — мешает снять обувь, вьется у ног и всем своим видом намекает на то, что несчастному, неизвестно сколько не кормленому существу не помешает подкрепиться чем-нибудь вкусненьким. Желательно, рыбкой.

Не поддаюсь на провокацию — кошка выглядит чистенькой и упитанной, а в миске обнаруживаются остатки сухого корма. Соседка определённо заботилась о моей животинке, хотя о лотке она позабыла; и о цветах, кстати, тоже. Инспектирую подоконники и обнаруживаю, что две и без того полуживые розы наконец-то отдали концы. Печально, конечно… но я как-то и раньше не сомневалась, что они тут не приживутся. В моей квартире вообще могут жить только кактусы — хотя бы Маркиза их не грызёт.

Вволю набродившись по родным хоромам, укладываюсь в постель и нашариваю под кроватью недочитанный с добольничных времён детективчик. Кошка запрыгивает ко мне и, урча, сворачивается клубочком под одеялом. Уютно.

Вскоре мохнатой зверюге надоедает лежать просто так, и она принимается играть с моим боком — коварно подцепляет когтями торчащие медицинские нитки (врачи говорят, что их трогать нельзя, они как-то сами собой переварятся и отвалятся). У-у, гадость! Сгоняю Маркизку на пол. Похоже, что в прошлой жизни зверушка была хирургом.

Угу. Полевым.

Согласна, звучит подозрительно, но в нападении двух идиотов с ножом тоже есть плюсы. Во-первых, я до сих пор на больничном и могу не работать неделю, а, во-вторых, имею возможность посвятить это время расследованию! Хотя бы узнаю, кто убил Гальку — подруга определённо перешла в мир иной не по своей воле. Как сообщает авторитетный источник, она употребила огромное количество какого-то дешёвого лекарства не то от сердца, не то от мозга, что «привело к летальному исходу».