Книга Дохлый таксидермист, страница 126 – Мария Самтенко

Петров был искренне благодарен криминалисту за спасение жизни, но все же предпочитал, что бы тот не совал свой нос в их дела.

— Ну что вы, Ильюша. Знаете, вы беспокоитесь абсолютно обоснованно. Скажу честно, мне не очень понравилось валяться там, у помойки, совсем одному. Я был совершенно уверен, что прямо там и помру, и мне действительно очень хотелось, чтобы рядом были близкие люди. Только если бы вы тогда остались возле меня, а врачей вызывал Приблудный, вам бы сейчас было не до извинений. Вы бы сидели и выбирали мне гроб красивого цвета! А с маньяком, кстати, я сам виноват.

Ильф насмешливо сощурился:

— Женя, вы оптимист. Вас отравили в пятницу, сегодня понедельник. Боюсь, вы еще были бы на вскрытии у милейшего Ганса. Кстати, насчет гробов, а какой цвет вы предпочитаете? А то с нашим образом жизни…

Иля кажется, успокоился, но разговор все равно уходил в какое-то неконструктивное русло.

— Давайте классику: черный или коричневый, — решил уточнить Петров. — А то действительно мало ли. И еще, я не хочу на свои похороны слишком много народу.

— Я, может, тоже не хотел на свои похороны слишком много народу, — заметил Иля как бы между прочим.

— Ну, тут уже ничего не поделать! — развел руками Евгений Петрович. — Люди пришли, мне что, выгонять? Мы с вашей Марусей знали, что вам бы это не понравилось, но куда их было девать? Я… черт возьми! Сказал бы кто-нибудь, что мне придется оправдываться перед вами за неправильную организацию ваших же похорон!.. — Петров с улыбкой покачал головой.

— Женя! Это были отличные похороны, и мне все очень понравилось! — Ильф тоже не смог удержаться от улыбки. — Я видел запись. В следующий раз…

— Ну, нет! — перебил Петров. — По-моему, я уже говорил, что больше на это не попадусь! Даже не думайте опять умереть первым!

Ильф тихо засмеялся и напомнил:

— Женя, маньяк. Вы тут сказали что-то вроде «я сам виноват».

Петров улыбнулся — Ильф всегда был внимателен к таким вещам — и начал рассказывать:

— Итак, маньяк. Сначала я не особо его рассматривал. Он был далеко, а у меня перед глазами все расплывалось, и голову было тяжело поднять. Я подумал, что это вы, потому, что… ну, просто еще кому бы там быть?

Просто Женя и не подумал, что кто-то может бродить возле дома Распутина в похожей одежде. Он рассмотрел ботинки и брюки, решил, что это Ильф, и, разумеется, был весьма озадачен, когда тот собрался уходить.

Вот что Евгений Петрович точно имел право требовать от соавтора, так это то, чтобы тот сидел рядом, жалел и утешал его перед смертью. Потому, что кто, как не он, если родители в Одессе, старший брат, Валентин Катаев, еще не умер и в ближайшее время не собирается, а жена и дети Петрова тоже среди живых, и к тому же меньше всего нуждаются в таких потрясениях. А Ильф, он, конечно, чувствительный, но уж не так, как жена, Валюша. К тому же Женя в свое время честно возле него отсидел.

Так что Петров решил подойти к «Иле», попросить его задержаться и немножечко побыть рядом. Проблемы начались уже на первой этапе, потому, что из-за проклятых цианидных пирожных Женя чувствовал себя настолько паршиво, что вместо «подойти» получилось только «подползти». А потом и вовсе выяснилось, что там никакой не Ильф, а посторонний маньяк-сектант с картофельным мешком на голове.