Книга Дохлый таксидермист, страница 45 – Мария Самтенко

А от Анвара в принципе всем прилетало, включая соседей и случайных клиентов и исключая старую дворняжку Моську. Той дозволялось все, даже таскать цыплят у соседей. Миша лично наблюдал, как суровый Анвар забрал у собачки задушенного цыпленка и пошел орать на соседа, что тот плохо смотрит за курами.

— Анвар прав, — сказал тогда Тохир. — Куры лазают через сетку, капусту жрут, — он вытащил изо рта самокрутку и махнул рукой за дом, в сторону огорода.

Тут Миша в очередной раз предложил помощь по огороду, но ему запретили — руки кривые. И растут не оттуда.

А откуда растут, сейчас расскажет Анвар.

— Племянник всегда такой был, — говорил потом дядька Тохир. — Чуть что, сразу вспыхивает. Поэтому и не женился.

— Зато он добрый.

— Добрый и тащит к себе всех подряд, — подтвердил Тохир. — Думаешь, ты первый? Он вечно кого-нибудь подбирает. Не может мимо пройти, — он зажмурился и добавил с нескрываемым удовольствием, — и не наорать.

Но в этот раз Анвар не кричал и спокойно отпустил Мишу на рынок вместе с Тохиром. Велел только не делать глупостей, ну и перед выходом заставил «Бродяжку» вслух повторить их адрес. Миша даже немного обиделся и предложил Анвару повесить ему на шею ключ на веревочке, как пятилетнему ребенку. Тот сразу же озвучил, что возьмет идею на вооружение.

Поэтому Миша с Тохиром спокойно погуляли по базару — пестрому, яркому, полному колоритных восточных звуков и запахов — и сделали покупки. В первую очередь прошлись между палатками и взяли продуктов, потом купили парочку книг с развала.

Книги в Ташкенте были странные. Миша обнаружил стопки совершенно новых, неизвестных ему произведений русских и зарубежных классиков. Среди них были целых два продолжения «Братьев Карамазовы», три новых поэмы Пушкина и изобильно разложенный на газетке Чарльз Диккенс. «Бродяжка» взял в руки ближайший томик, пролистал и спросил, нет ли у них вторых «Мертвых душ».

«Мертвых душ», конечно же, не было, и на него посмотрели как на идиота.

Напоследок, уже у выхода, они углядели узбека, разложившего на газетке кисти и краски, и взяли парочку — после чего с чистой совестью направились домой.

Миша попытался помочь Тохиру с вещами, но тот смерил его оценивающим взглядом и отказался.

— Вот когда тебя перестанет от ветра шатать, тогда и будешь грузы таскать, — сказал он. — А пока молчи, горе.

— То «горе», то «Бродяжка», — проворчал Миша, который вовсе не считал, что его «шатает от ветра». — Почему мне вечно придумывают какие-то дурацкие клички?

— А как ты хотел, — развеселился дядька Тохир. — Судьба у тебя, брат, такая. Дурацкая. Налево давай, пойдем мимо почты, Анвар просил взять газеты.

— Может, вернемся? — предложил Миша. — Я видел киоск.

Тохир не захотел возвращаться; они свернули и пошли вдоль очередного арыка. Это был не знаменитый Анхор, а один из мелких, безымянных арыков, составляющих ирригационную систему Ташкента. Михаил доподлинно знал, что тут имеется целый Институт ирригации и механизации сельского хозяйства, и за арыками, по крайней мере, теми, что в Старом городе, хорошо присматривают.

— «Бродяжка» это еще ничего, — разглагольствовал Миша. — Чего у меня только не было! «Ми-Фа» было. МАФ было. Михей так вообще постоянно. А еще, знаешь, как было? «Лорд-Хранитель Дома Печати»! Ужасно.