Книга Истинные (не) изменяют в марте, страница 50 – Мария Самтенко

А господин Летификус веселится:

– Я понял общую мысль! Можешь спать спокойно, не думаю, что этот человек будет тебе вредить. Поехали домой, я боюсь надолго оставлять дочь с бывшей храмовницей. Уйдет, чего доброго, моя Лисочка в монастырь!

Меня так и подмывает спросить, а как это папа Лиски оказался в компании настоятельницы сиротского приюта: а то, помнится, матушка Эрмина рассказывала что-то про некромантов и неподобающие долги. Сдерживаюсь буквально чудом.

Некромант спрашивает, не нервируют ли меня зомби-кони. Простые, без возвращенной души, как у кота Персика.

Нет, а с чего бы? Если меня не пугает ни зомби-котик, ни – почти! – моривилльский судья, то с чего бы бояться каких-то коней?

В раздумьях я едва не забываю, что надо подать заявление на выдачу выписки из карты сервитутов. Дежурная чиновница все еще занята дамой в шляпе, так что я просто оставляю заявление в ящике с обращениями и возвращаюсь к запряженной зомби-конями повозке.

До приюта добираемся влет. Удивительно, но в гостиной действительно обнаруживается матушка Эрмина:

– Мари, я так волновалась! – всплескивает руками она. – Я привезла тебе платье, а тут такое!.. Песок, похищение, ужас!..

Ах, точно! Чуть не забыла. Кажется, загадочные извинения Гейдена Ауруса все-таки выбили почву у меня из-под ног.

Быстро обнимаю матушку-настоятельницу и шепчу ей:

– Подожди с платьем, мне нужно кое-кого прибить.

Сама же иду на кухню – этот негодник Джади, как обычно, сидит возле еды. Провианта на него уходит больше, чем на нас с Лиской, вместе взятых.

– А скажи-ка мне, Джади, – ласково говорю я лохматой рыжей макушке, – с чего ты взял, что я до смерти боюсь моривилльского судью, и готова на все, что угодно, лишь бы снова не оказаться в его когтях?

– Так ты сама постоянно об этом говоришь, – не понимает претензий чавкающий Джади. – «Гейден Аурус то, Гейден Аурус се, да он только и ждет, как бы посадить меня в каталажку»… что? Скажешь, преувеличиваю?

И тут он спотыкается взглядом о мою не самую добрую улыбку.

– Прекрасно, – нежно говорю я. – А не скажешь, как об этом узнал наш соседушка, Кор Кейндагель?..

В глазах помощника вспыхивает паника.

… увы.

Ларчик открывается просто. После десяти минут допроса, отрицаний и жалобных завываний Джади признается, что действительно не прочь перекинуться двумя-тремя словечками в свободное от работы время… но не с самим Кором Кейндагелем – к счастью, а не то мне точно пришлось бы бежать к некроманту! – а с его кучером и по совместительству личным слугой.

И если слуга хоть немного похож на нашего бывшего карманника, не стоит удивляться, что информация к хлыщу поступает подробная, но… несколько приукрашенная.

– Болтун – находка для шпиона, – вспоминаю я, пока Джади клянется, что и подумать не мог, и вообще «да он сам этого Кора терпеть не может». – Ладно, проехали. Но за эту выходку ты моешь кошачьи лотки до конца этой недели…

Прикрываю веки, и перед глазами вспыхивает повозка хлыща, его оторванные усы, монетка, брошенная Гейденом Аурусом в ведро с песком, холодные пальцы моривилльского судьи на моем локте, бланки заявлений на кофейном столике, чашка ароматного горячего шоколада в чужих руках, брошенный искоса острый взгляд и холодные слова извинений, падающие гранитной плитой.

«Я прошу прощения за это... но вы меня не простите».