Книга Истинные (не) изменяют в марте, страница 93 – Мария Самтенко

А то еще окажется, что я собиралась замуж за главное скотомудилище Моривилля.

– Пойдемте в приют, господин Гейден. Вам нужно согреться.

Мне, конечно, не улыбается самой стать скотомудилищем, как Реналь. Бросившем замерзающего человека без помощи!

Поэтому я шагаю вперед, сокращая дистанцию с Гейденом Аурусом, обнимаю его и подхватываю под руку. И молча тащу вперед, позволяя опереться об меня и вцепиться мне в запястье.

Идти, слушая только скрип снега, невыносимо, и когда мы доходим до кладбища, я рискую спросить:

– А там, в овраге, вы не смогли обернуться медведем? Ну, чтобы подняться по склону?

Нет ответа. Гейден Аурус лишь пытается разомкнуть побелевшие губы, но оттуда не вырывается ни звука.

И это страшно.

– Ничего, идемте, – говорю я, стараясь, чтобы это прозвучало твердо и успокаивающее. – Дойдем до приюта, и я налью вам прекрасный согревающий чай.

– Чай… – кое-как срывается с губ судьи. – Не мог. Медведь… спит… зимой…

До самого приюта он не произносит ни звука. Только плетется, тяжело навалившись на мое плечо и кое-как перебирая ногами.

Слишком медленно!

Холодает, и снова поднимается пурга, и я сама начинаю мерзнуть, а приюта все нет и нет.

Наконец здание поместья – светлое, теплое, с горящими окнами – выныривает из вьюги, но судья выбирает именно этот момент, чтобы споткнуться о крыльцо и свалиться!

Конечно, в этом нет умысла, он просто замерз и еще в состоянии кое-как ковылять по тропинке, но не подниматься по скользким ступенькам.

– Господин Гейден!

Бросаюсь к нему, тормошу – никакой реакции. Лицо кажется бледным до синевы, губы сжаты, глаза закрыты. Сердце замирает – но только на секунду. Потом судья поднимается, и я веду его вверх, к безопасности и теплу.

Открываю дверь, и мои домочадцы тут же сбегаются посмотреть:

– Марианна, ты подобрала бродягу? – формулирует за двоих Джади.

– Хуже, – честно говорю я, помогая судье переступить порог и опуститься на мягкий пуфик у входа, чтобы снять обувь. – Пожалуй, намного хуже. Это Гейден Аурус.

– Зачем он пришел? – с ужасом в голосе вопрошает храбрый наш Джади.

Все-таки страх перед судьями и судом у него никуда не делся. С другой стороны, проще перечислить, чего он не боится. Например, втыка за длинный язык. Кто там опять трепался с любимым слугой Кейндагеля, а?

Сказала бы я, что об этом думаю, но обстановка не располагает: не буду же я обсуждать идиотскую сплетню про мою «нелепую влюбленность в судью» при этом самом судье! Так что карманнику, можно сказать, повезло.

– Джади, успокойся, это я пригласила господина Гейдена Ауруса к нам в приют, – спокойно отвечаю я, опуская «после того, как подобрала в сугробе». – А ты, Лисочка, поставь чайник.

– Он еще будет пить у нас чай? О ужас, – ворчит Джади на ухо Лиске, когда эти двое направляются в сторону кухни. – А морду ему вареньем не намазать?

– Вообще-то это моя реплика! – кричу вслед этому балбесу и оборачиваюсь к судье.

Он так и сидит на пуфике – бледный, молчаливый, с бессмысленным взглядом сквозь меня. Даже обувь не пытается снять. Шапка упала на пол, пальцы в перчатках судорожно вцепились в заледеневшую одежду. Надо, конечно, взглянуть, что у него с руками.

Вспоминаю, что последние двадцать минут у него проходили ну как-то не очень хорошо. Слишком долго валялся в овраге, замерз, и, видимо, движение больше не помогало согреться. Что, если судья уже себе что-нибудь отморозил? Ну уж переохлаждение тут как минимум!