Книга Новенькая на факультете боевых магов, страница 73 – Александра Каспари

— Не угадала.

— Анекдот это или реальная история, роли не играет. Главное, рассказ принят, — объявил Морган. — Теперь твоя очередь, Алфи.

Пока Алфи с пространными отступлениями и объяснениями рассказывал свою историю, я, сгорая от перенапряжения, раз десять теряла нить повествования. Чёрт возьми, Фицрой портит мне всю картину. Я уже настроилась, набросала план А и план Б, а тут он!

— Что, не можешь заснуть без меня? — не удержалась я.

— Без тебя совсем не то, — ответил он.

Алфи замер на полуслове, прислушиваясь, но, не дождавшись продолжения, возобновил свою тягомотину.

Больше я не пыталась уловить суть рассказа. С приходом Фицроя воздух стал свежее, комары перестали досаждать, а ночные фиалки затмили аромат хищной дионеи, пахнувшей, как протухшее мясо, обильно приправленное специями. Созвездия засияли ярче и даже внутренний огонь поутих, будто воды испугавшись. Алфи и Морган по очереди травили свои нудные байки, и я, утомлённая бесконечными переживаниями, на какое-то время потеряла связь с действительностью.

— Брайс, ты здесь? — зову я. Вокруг темно, но здесь, в подземном убежище, я знаю каждый поворот и каждый угол. Когда на полуострове зверствовали эльвы, мы с Беккетами и другими членами общины проводили здесь дни и ночи. Он не отвечает, но я чувствую его. Он здесь. Напуган, зол и растерян. Возможно, даже плакал. Но я никогда его в том не упрекну. Несколько недель тому после продолжительной болезни его отец скончался и рана ещё очень свежа. Даю ему время выплакать последние слёзы и вновь даю о себе знать — Брайс! Это я, Элла. Я знаю, ты здесь. Можно к тебе? Я принесла поесть. — Я не хочу есть, — слышится его надрывный голос. Я безошибочно нахожу друга в самом дальнем углу. Пахнет подгнившей соломой и мышами, но этот запах знакомый, родной, а главное, безопасный. После недолгих уговоров Брайс соглашается разделить со мной нехитрую трапезу, но огонь просит не зажигать. — Никогда не теряй магию, Одуванчик, — горячим шёпотом говорит Брайс, и у меня от его тона мурашки по коже бегут, — потому что это верная смерть. — А как её теряют? — не могу сдержать любопытства я. — По-разному, — нехотя отвечает друг, — кто-то тяжело болеет, кто-то расстаётся с ней добровольно, а у кого-то её отнимают. — Кто отнимает? — Не знаю… Злые люди, которые хотят обладать одновременно четырьмя стихиями. — Но ведь когда четыре стихии соединятся в одном человеке, наступит мир. — Я слышал эту легенду, но это тяжкий грех — силой отнимать то, что каждому подарено богами, и обрекать другого человека на смерть. — Надеюсь, того, кто это делает, будут мучить черти в аду. — Только почему эта мысль меня не утешает? Меня всегда учили не отвечать злом на зло, но, знаешь, мне часто хочется делать наоборот. И чем дальше, тем больше. Это очень плохо, да? — За такие слова меня точно осудит твоя мама, но я думаю, что это нормально.

Очнулась от жуткого лающего воя гончей, инстинктивно цепляясь за кого-то, кто сидел рядом. То ли защитить пытаясь, то ли самой спрятаться…

— Кошмар приснился? — спросили голосом Фицроя.

О боги!.. Я вроде как уснула на скамейке. Но голова моя покоится у несносного командира на плече, а пальцы сминают нагрудный карман его рубашки. А вокруг ни души. Даже Дотти умолкла. Только цикады трещат да фиалки пахнут.