Книга Примум. Книга 3, страница 150 – Татьяна Герцик

– Так и знал, что ты откажешься, – с некоторым неудовольствием произнес король. – Но ты прав, я и сам поступил бы так же. Но вот наместник у меня должен быть герцогом, а не простолюдином. Ни к чему больше противопоставлять дворянство и Медиаторов.

Беллатор молча поклонился, подумав, что лучше бы с него сняли часть обязанностей, чтоб он смог больше времени проводить с сыном.

На следующее утро наступил час прощания. Мартита плакала, не желая расставаться с братом, Беллатор был хмур и невесел. Феррео проводил Амирель с Сильвером до болот, через которые была отсыпана широкая дорога из щебня. На просьбу Амирель дойти с ними до Северстана решительно отказался.

– Вы и сами справитесь, а у меня слишком много дел в своей стране.

Обняв сначала Сильвера, потом Амирель, пожелал им доброй дороги, счастливой долгой жизни, и отправился обратно.

Приехав в свою столицу, не прожил там и недели – нужно было объехать города и поселки, приводя в ум тех, кто прочел письма шаманов. И он снова отправился в дорогу. Мартита с грустью проводила его. Она тосковала одна, но понимала, что такова ее доля – ожидать мужа, правя страной в его отсутствие.

На следующий день после отъезда короля к ней приехала тетя, как обычно в сопровождении верного Роуэна. Но в этот раз с ними была и монахиня, бледная и заплаканная.

Роуэн смотрел на монахиню волком, Фелиция была молчалива и печальна.

– Выяснилось, кто помог Амелии Паккат устроить покушение на настоятельницу, принеся в монастырь запал, от которого и возник пожар, – сурово начал обличительную речь глава монастырской стражи. При этих словах монахиня, молодая и красивая девушка, заломила руки и залилась слезами.

– Я не знала, что она настоящая злодейка! – со всхлипываниями принялась заверять, – я просто хотела счастья для своей милой настоятельницы!

От нее шел такой поток горя, что королева поневоле прониклась ее отчаянием. Но Роуэна женскими слезами было не пробрать. Он потребовал примерного наказания. Ведь Фелиция чуть было не погибла!

Покачав головой, Марти попросила его выйти, и, оставшись без мужского напора, принялась выпытывать, что тогда случилось. Узнав, что сестра Шэрон, не выдержав мук совести, сама во всем призналась настоятельнице, спросила:

– Вы так радеете за любовь, причем вовсе не божественную, может быть, вам стоит покинуть монастырь и жить земной жизнью?

В ответ услышала горестное:

– Я была бы рада, это невозможно – ведь даже если кардинал и лишит меня сана, то кому нужна расстрига? Родственники меня не примут и осудят, это же позор. И деваться мне будет некуда.

– Это не беда, – Мартита прекрасно знала, что это такое – людское осуждение. – Мне нужны фрейлины, причем грамотные, знающие королевский этикет, хорошего происхождения. У меня несколько фрейлин, но все они простолюдинки. Если вы не против, то я могу включить вас в свою свиту. Гофместериной у меня виконтесса Парнери, умная и решительная дама. Она вернулась на королевскую службу, оставив свою дочь, супругу сэра Фугита, на его попечении.

– Она решилась оставить свою дочь Фугиту? – Фелиция поразилась. – Неужто Фугит действительно так изменился, что ему можно доверить жену?

– Виконтесса говорит, что да, – не стала вдаваться в подробности королева. – Так что вы надумали? – обратилась она к сестре Шэрон.