Книга О клинках и крыльях, страница 49 – Элиза Рейн

Она разглядывает меня несколько мгновений, замечая мое платье и туфли. Потом смотрит на заостренные уши и жезл на бедре, словно ища подтверждение тому, что я действительно фейри.

— Чистую одежду? — неловко спрашивает она. — Но разве вы не одна из новобранцев?

— Все верно, но меня не предупредили, что придется отправиться сюда, так что у меня нет с собой никаких вещей, — киваю я.

Она снова опускает взгляд на мое платье.

— А это платье когда-то было довольно милым, — говорит она.

— Да. Так и было, — я оглядываю голубые, поблескивающие остатки своего наряда, а потом смотрю на одежду девушки. Под защитным кожаным фартуком она носит бежевую рубашку. У нее закатаны рукава, и на запястье я вижу отметину. Во мне закипает любопытство.

— Ты — Отмеченная Рунами, — выдыхаю я. Она кивает. Я разглядываю руну и наконец узнаю ее. — От фейри Двора Земли.

— Да, — отвечает она, все еще глядя на меня настороженно. Она молодая и симпатичная. У нее полные губы и большие карие глаза. Я вижу, что тоже вызываю у нее любопытство.

Я подхожу ближе.

— Мне всегда были интересны Отмеченные Рунами, — говорю я.

Она начинает говорить, но передумывает и поворачивается к тому, что до этого держала в руках. Теперь я могу разглядеть, что это зубило, а кусок дерева, с которым она работала, отлетел на другой конец комнаты. Она находит его взглядом и подходит, чтобы поднять.

— У фейри бы не было магии без Отмеченных Рунами.

И это правда. Фейри бы никогда не смогли использовать магию без жезлов, а наполнить магической силой сами жезлы могут только отмеченные рунами люди. Это защитный механизм, давно созданный богами, чтобы сбалансировать силы людей и фейри. Одни не будут могущественными без других. Возможно, в теории это должно было сработать, но на практике фейри просто поработили Отмеченных Рунами людей.

Она ничего не отвечает, только поднимает кусок дерева с пола и несет его обратно на верстак.

— А как вы наполняете жезлы магией? — спрашиваю я.

Она поворачивается и смотрит на меня.

— Простите, моя госпожа, не хотела бы проявить неуважение, но я слишком занята. Мне нужно закончить его до завтра.

— Пожалуйста, не называй меня своей госпожой, — говорю я. — Можно мне просто посидеть и посмотреть?

Ее брови взлетают вверх.

— Зачем?

Я пожимаю плечами.

— Моя соседка по комнате очень злая и любит тишину, а мне искренне интересно, что ты делаешь. Я не издам ни звука. Буду сидеть вон там, — я показываю на стол в другом конце комнаты, — и есть это, — я поднимаю сверток с едой. — Не знаю, что там завернул Эрик, но, если хочешь, поделюсь с тобой.

— Спасибо, я уже ела, — медленно говорит она. — Но, конечно, если хочешь посмотреть, пожалуйста, — она все еще выглядит смущенной, когда возвращается к работе, а я иду к стулу.

В свертке оказывают хлеб и сыр, и я с удовольствием жую их, пока девушка обтачивает дерево и придает ему форму. Часть меня хочет записать происходящее, сохранить этот момент, но кажется, это было бы нарушением доверия.

С ужасом я осознаю, что впервые за всю свою жизнь могу сама принять подобное решение. Обычно меня принуждали сохранять информацию, часто без согласия человека, который ею поделился.

Примерно через час девушка поворачивается ко мне, и я вижу, как туман покидает ее взгляд, так же, как когда я только вошла.