Книга О клинках и крыльях, страница 55 – Элиза Рейн

ГЛАВА 19

МАДДИ

Обеденный зал выглядит точно так же, как во время завтрака. Никто не показывает, что хочет, чтобы я села рядом, но на этот раз я набираюсь храбрости и сажусь поблизости от уже сформировавшейся группы. Они не встают и не отодвигаются, но смотрят на меня с презрением. Харальд берет стул, ставит его в центр зала и издает громкий рык. Все смотрят на него.

— Пока вы едите, я поведаю вам рассказ о самой могущественной из Валькирий, — говорит он и начинает драматичное, но увлекательное повествование о том, как Сигрун победила сильнейшего Снежного Великана и спасла деревню фейри. Его раскатистый голос и изобретательная манера привлекают всех, включая меня, так что я внимательно слушаю, поедая свой мясной пирог и картофельное пюре. Неудивительно, но после окончания битвы история обретает непристойный оборот, что типично для всех сказаний и баллад бардов на Иггдрасиле. Сражайся, трахайся, повторяй снова. Таков путь воина.

Когда он добирается до той части, где целая таверна мужчин раздевается у ног Сигрун, мои щеки начинают краснеть. И не только мои. Некоторые фейри смеются, но другие краснеют похуже меня. Я вижу блеск в глазах Харальда и понимаю, что этот огромный воин наслаждается моментом. Когда история становится настолько развратной, что я могла бы оценить ее, только будучи в одиночестве, а не окруженной незнакомцами, я покидаю Обеденный зал.

Мне нужно время, чтобы сохранить все то, что я узнала за последние пару дней. Живот сводит, а по коже бегут мурашки.

Что, если у меня снова не получится? Что, если эта часть галереи навсегда останется недоступной?

Хотя я боюсь ответов на эти вопросы, я должна попытаться. Магия памяти — часть меня. Я не могу ее избегать. В отличие от зеркальца, думаю я, подходя к своей комнате. Его я как раз избегаю. Я не знаю, как мне заговорить с сестрой. Я в таком ужасе от того, что она может вообще не захотеть меня слушать, что сейчас проще игнорировать эту возможность, чем принять ее.

Нави нет в нашей комнате, так что я решаю рискнуть и запираю дверь. Она не кажется той, кому понравится развратная история, так что может вернуться в любой момент. И скорее всего, она взбесится от того, что не сможет попасть в свою комнату, но она переживет. Мне нужно одиночество.

Я меняю одежду, в которой меня заставили бегать, устраиваюсь на кровати и закрываю глаза. Когда появляется галерея, я оказываюсь в комнате, где создаю статуи. Струи воды журчат и поднимаются на высоту примерно трех футов.

Глубоко вдохнув, я думаю о рунах, которые мы изучали сегодня утром и которые я бы хотела запомнить, и протягиваю руки к воде, пытаясь подчинить ее своей воле. Когда вода слушается меня, я чувствую облегчение такой силы, что чуть не спотыкаюсь и не падаю.

Я двигаю руками в ритме, который рождается сам по себе, и вода вращается, соединяется, обретает форму. Появляется больше струй, двигающихся будто в танце, будто я рисую водой.

Я пытаюсь создать в воображении образ птиц, напавших на нас по пути сюда, как можно более четко вспомнить их спустя два дня, а потом перехожу к остальным вещам, которые хотела бы сохранить — всем историям, что успела узнать, всем именам, и всему тому, что сейчас знаю о Фезерблейде. Когда я заканчиваю, передо мной две статуи. Первая, в форме воробья, содержит воспоминания обо всем что случилось за прошедшие два дня, а вторая, дубовый лист, посвящена всем тем рунам, которые мы изучали утром с Брунгильдой. Я шумно выдыхаю и восхищаюсь получившимися статуями. Не знаю, как так работает магия, но они всегда получаются красивыми. Если бы я просто села и принялась вырезать статую изо льда, она бы совершенно точно не получилась такой великолепной на вид, как эти.