Книга Заботы Элли Рэйт, страница 33 – Полина Ром

Разносчик с воплем: «Как прикажете, почтеннейший!», схватил с лотка ломоть черного хлеба, а затем, макнув собственную ладонь в плошку с каким-то топленым жиром, начал вытирать её об этот хлеб, тщательно втирая жир в темнеющий на глазах ломоть.

Впрочем, кроме меня эта сценка никого не смутила: лоточники подавали пироги не слишком чистыми руками. Тряпки, прикрывающие корзины и лотки с едой, выглядели не чище, чем солдатские портянки. Добила меня женщина, которая, прежде чем вместо проданного выложить новое яблоко на лоток, достала из заплечного мешка румяный плод, плюнула на него и до блеска отполировала тряпочкой.

Я мысленно перекрестилась, сильно порадовавшись, что фрукты, принесенные с рынка, обязательно мыла. И поклялась себе никогда и ничего не покупать на этом самом Стоке.

Самое важное для меня, что в нескольких местах стояли легкие складные столики, за которыми сидели мужчины и за небольшую плату писали на листе размером с тетрадный объявление. А еще в разных концах Стока стояли две большие тумбы, с которых громко орали объявления молодые мужчины. За отдельную плату, разумеется. Все это было довольно бестолково, но уж что есть.

Мне тоже пришлось заплатить. Писать сама я если и умела, то даже проверить это пока не могла: в моей избе не было ни чернил, ни бумаги. Чудо уже, что настоящая Элли научилась хотя бы читать. Не представляю, кто и зачем ее обучал, но для меня и это огромное везение.

А вдоль всего Стока, почти полностью перекрывая нижние этажи стоящих рядом домов, тянулась длиннющая доска под небольшим навесом, на которую за несколько монет на сутки вешали объявление. И вот вдоль этой доски поток людей был особенно плотный. К сожалению, эти объявления никак не сортировались, и рядом висели предложения о продаже «…пегой кобылы трех лет роду…» и «…угловой лавки в доме покойного судьи Кляйна…».

Я читала объявления долго и нудно, но мне нужно было выяснить цену моего дома. Нашлось два похожих дома, но без огородов. Цена на них оказалась в золотых. За один просили три, за другой три с половиной.

Ближе к центру этой доски объявлений за длинным прилавком под зеленой приметной крышей сидели двое мужчин в одежде, похожей на форменную. Перед ними, закрепленные на высоком чугунном столбе и прикрытые от дождя зеленым же колпаком, висели часы с крупными цифрами. Посмотрев, как делают другие, я подошла к одному из служащих. Лысоватый неприятный мужчина с несколько обезьяньим лицом, в суконной зеленой куртке и такой же фуражке с блестящей кокардой, лежащей у его локтя, принял у меня листок и важно заявил:

– Три медяка за сутки, девица! – а затем тихонько добавил: – За четыре повешу-с на хорошее место…

Я с подозрением глянула на него, но он отвёл взгляд в сторону, предоставляя мне возможность решать самой. Поколебавшись, я отдала три монеты, решив, что такое предложение он делает всем, а хороших мест на всех точно не хватит. И вслух сказала:

– Днём зайду посмотреть, может, кто желающий найдётся. Да и завтра пораньше приду. Сами понимаете, почтенный, лучше уж я возле погуляю, чтобы покупателя не прозевать. – Я дала понять ему, что прослежу, чтобы раньше времени листок не сняли. Заплачено за сутки, вот пусть сутки и висит!

Лысый взял со стола фуражку и, недовольно глянув на часы, проставил в углу моего объявления время, число и номер: 07.15, 13.10.1898. №56/348. Этот же номер он вписал в толстую тетрадь.