Книга Заботы Элли Рэйт, страница 35 – Полина Ром

-- Он сёдни заходил, да не стал дожидаться: дела у него. А только ты сильно-то цену не дери. У тебя на огороде, окромя двух кустов крыжовенных и нет ничего путнего. За что же тут больно-то платить?!

-- Знаешь, тётка Лута, вот как придёт твой покупатель, с ним и стану разговаривать. А сейчас ступай. Мне ещё детям ужин варить.

– Не больно-то ты заносись… тоже мне… наследница нашлась! Изба ремонту требует, на огороде ни яблоньки, ни вишенки, а все туда же – наследница!

-- Ступай, Лута, некогда мне. Ступай…

Спорить с тёткой не было никакого желания, тем более что утром я твёрдо решила посетить Сток ещё раз и заплатить мзду служащему. Не те это деньги, чтобы сильно уж жалеть. А только и мне искать дом раньше продажи избы особого смысла нет.

В моём представлении это место было чем-то вроде местного информационного центра. Если повесить объявление повыше, глядишь, кто и зацепится взглядом. По словам мэтра Барди, там зазывалы помогали продать городской дом или, допустим, карету, или даже рыбачий баркас. Значит, заплачу ещё и зазывалам. Но бессистемность объявлений казалась мне чистой воды глупостью.

Стук в дверь раздался, когда я уже мыла посуду после ужина, стараясь отогнать мрачные мысли. Стук вежливый и не слишком громкий. Я опасливо подошла к двери и спросила:

– Кто там?

– Дак я это… деверь…

– Кто?! – я замерла, вцепившись в дверную ручку и заодно крепко держа засов. Из своей спальни выскочил Ирвин и, протирая кулачками глаза, шёпотом спросил: – Хтось там? – я только плечами пожала, показывая, что и сама не пойму.

– Деверь я… Соседки твоей Луты сродич. Да ты отопри, девка, я ить по делу, а не запросто так, – прогудел добродушный голос.

Дверь я все же отворила. Деверь Луты оказался крупным, чуть поддатым мужиком, гораздо более смирным и вежливым, чем Увар и его папаша. Нелепо поскребя огромными кожаными сапожищами о порог, он шагнул в дом, сдирая с головы вытертый меховой малахай и добродушно гудя:

-- Мир, значицца, энтому дому. Вертом меня, значицца, кличут, – он перекрестился на потемневшую икону в углу и продолжил: – Ты, что ли, хозяйкою будешь, девка? Пройтить-то можно ли?

-- Проходите – вздохнула я, глядя на его грязные сапоги.

Мужик поймал мой взгляд, опустил глаза на свою обувку и, огорченно хекнув, спросил:

-- Можа туточки прямо поговорим?

-- Проходите. Чай не пирожок торговать собираемся.

Дядька угнездился за столом, осматривая избу, и довольно произнес:

-- Ишь ты, как хозяйственно все! Жинка моя покойная тоже любила, чтоб в чистоте…. – он снова перекрестился и очень по-деловому перешёл к делу: – Дак сколь за избу-то просишь?

-- Семь, – нахально выдохнула я.

-- Ошалела, что ли?! Мне за городской дом, – он возмущенно засопел – одиннадцать дают, дак ить мне еще долги раздавать! Сама-то посуди, девка, куды этак ломить?

-- Огород при доме есть – это раз! – я демонстративно загнула у него перед носом палец на правой руке. – На огороде два куста крыжовника, две смородины и груша! – я загнула второй палец. – Сараюшка при доме есть, и загон для козы и кур, – я продолжила загибать пальцы и честно добавила: – Там, правда, крыша худая: латать придется. Но ведь есть же! Да и сама изба справная, и печь не дымит! – четвертый палец был загнут.

Дядька задумчиво пошкрябал клочкастую бороду огромной лапищей и вяло возразил: