Книга Усадьба леди Анны, страница 88 – Полина Ром

Кстати, перемены, произошедшие с Фелицией за это время, вдову просто поразили: новая прическа и новая одежда, хоть и полутраурная, но свободная и, пожалуй, даже изысканная. Только не это было главным для мадам. Она была достаточно богата для того, чтобы купить малышке любой наряд. А вот новые манеры, свободу обращения и умение спорить — их за деньги не купишь.

* * *

Обсуждая договор, торговалась мадам Леруан зверски, но Анна только ласково улыбалась и говорила, что если цена не устраивает, то…

— В конце концов, не только в Первансе растет виноград, мадам Леруан. Думаю, в Ланкедоке или Оксинтании найдутся заинтересованные виноделы. Конечно, мне бы хотелось принести процветание своим арендаторам, но заставлять вас я не хочу.

— Такой процент чистой прибыли от производства и продажи — это очень много, ваша светлость! Вы же не вложите сюда ни одного экю! А вдруг ваш способ окажется слишком дорогим?!

— Если вы найдете вариант дешевле, мадам Леруан, я буду рада. Только не тяните время. Если вы откажетесь, мне придется уехать. Пожалуй, Ланкедок меня устроит.

— А если я потрачу средства, а ваш способ не сработает?!

— Можем внести отдельным пунктом, что в таком случае я обязуюсь вернуть вам все деньги.

Эти разговоры в различных вариация проходили все время, все десять дней, что мадам Леруан провела в усадьбе Арль. Вдова и герцогиня перебирали пункт за пунктом условия и, в результате, почти договорились. Мадам Леруан взяла несколько дней на «подумать».

— Не гневайтесь, ваша светлость, но все же я хочу поразмыслить спокойно.

Анна согласно кивнула. Ей чем-то даже импонировала крестьянская скуповатость и осторожность вдовы. «Лучше уж быть такой осторожной, чем сорить деньгами, как ее покойный муж, только затем, чтобы вызвать интерес соседей к своей персоне.».

* * *

В четверг вечером мадам Леруан имела возможность наблюдать, как ее застенчивая дочка спорит с самой мадам Селин! Родственницу свою, пусть и очень дальнюю, вдова и сама чуть побаивалась из-за её острого языка. А тут Фелиция, которая раньше стеснялась даже глаза поднять на ехидную гостью, не только выиграла спор о каком-то стихотворении! Мать была просто поражена переменам, произошедшим в дочери: «А как выросла и расцвела! А как двигается!»

Сам спор, из которого мадам Леруан почти ничего не поняла, шел о предмете возвышенном и невнятном. Но Фелиция добилась от мадам Селин даже некоторого одобрения! Одобрение, правда, выразилось в словах: «Ах ты, дерзкая девчонка!», но и это не смутило девушку. Она только радостно рассмеялась, понимая, что последний довод сразил мадам. И она ответила:

— Я тоже вас люблю, мадам Селин! — и, подойдя, поцеловала язвительную мадам в напудренную щеку.

Вдова молча сидела в уголке этого странного собрания, где учитель, месье Жюль Шаброль, запросто спорит с ее светлостью, где старшая фрейлина мадам Берк встала и лично принесла для леди Мишель китару.

Не то, чтобы леди Леруан много бывала в светском обществе. Но все же она и сама дворянка, хоть и нетитулованная, да и многие соседи вокруг — такие же точно дворяне. Но нигде она не видела такой теплой и уютной атмосферы.

Даже в родительском доме прежде всего приветствовались экономность и рачительность. В гостях принято было говорить о хозяйстве и заботах по дому. Все, что не имело практической ценности, считалось легкомысленным и немного неприличным.