Книга Черный крестоносец, страница 43 – Алистер Маклин

– Об этом я не подумал, – признался я. – Конечно, ведь лава здесь все накрыла. А что вы обнаружили в базальте? Посуду из керамики и камня, рукоятки топоров и тому подобное?

– И это лишь немногие из наших находок, – кивнул профессор и после паузы добавил: – Честно говоря, в отличие от среднестатистического торговца, я выставляю в витринах только самый плохой товар. То, что вы видели у меня дома, всего лишь безделушки, сущий пустяк. У меня есть парочка тайников, но я ни словом не намекну вам, где они находятся. И вот там скрыта поистине фантастическая коллекция полинезийских реликвий эпохи неолита, которые потрясут научный мир. Можете не сомневаться!

Он пошел дальше, но вместо того, чтобы пересечь пещеру и отправиться вдоль электрического кабеля к туннелю, куда он вел, профессор включил фонарик и свернул в первый туннель справа от него, указывая на те места, где были обнаружены полинезийские реликвии. Он остановился перед особенно большим разломом в известняке:

– А отсюда мы вытащили бревна, из которых был сложен старейший деревянный дом на планете. Он сохранился в почти идеальном состоянии.

– И сколько же ему лет?

– Почти семь тысяч, – не задумываясь, ответил профессор. – Ван Дюпре из Амстердама приезжал вместе с журналистами и заявил, что ему всего четыре тысячи. Но разумеется, он просто дурак.

– Как вы оцениваете возраст находок? – с любопытством спросил я.

– Благодаря опыту и знаниям, – невозмутимо ответил он. – У Ван Дюпре, несмотря на его репутацию, нет ни того ни другого.

Я только уклончиво хмыкнул и с опаской заглянул в третью пещеру, открывшуюся перед нами.

– На какой глубине мы сейчас находимся?

– Полагаю, футов сто. Может, сто двадцать. Мы идем вглубь горы. Нервничаете, мистер Бентолл?

– Конечно нервничаю! Никогда не думал, что вы, археологи, забираетесь так далеко или что на этой глубине можно отыскать следы ранней жизни. Наверное, это своего рода рекорд?

– Почти, почти, – самодовольно ответил он. – Хотя в долине Нила и при раскопках Трои моим коллегам тоже приходилось глубоко спускаться. – Он провел меня через третью пещеру в туннель, освещенный тусклым светом аккумуляторных ламп. – Сейчас мы встретим Хьюэлла и его бригаду. – Он взглянул на часы. – Скоро работы закончатся. Ведь они трудятся здесь целый день.

Работы все еще продолжались, когда туннель вывел нас к четвертой пещере, которую только начинали раскапывать. Всего там было девять человек. Одни откалывали кирками и ломиками большие куски известняка и сбрасывали их вниз, к своим ногам, другие складывали породу в ручные тележки с резиновыми колесами, а исполинского роста человек, одетый только в майку и джинсы, придирчиво изучал каждый камень, освещая его мощным фонариком.

И рабочие, и мужчина с фонариком представляли собой интересное зрелище. Все рабочие оказались китайцами, причем непривычно высокого роста и крепкого телосложения для представителей этого народа. Таких крепко сбитых и суровых типов мне, кажется, еще не доводилось встречать. Хотя, возможно, это была только иллюзия: слабый свет, падавший на потные, покрытые пылью лица, мог исказить любую внешность.

Но вот по поводу их начальника, который закончил осмотр добытой породы и вышел нам навстречу, никаких иллюзий быть не могло. Я никогда еще не встречал таких могучих и суровых типов. Ростом он был около шести футов трех дюймов, но из-за ширины плеч и груди казался приземистым. Его массивные руки с похожими на пятипалые лопаты ладонями опускались почти до колен. Лицо выглядело так, словно его высек из камня скульптор, торопившийся побыстрее закончить работу, – казалось, на всем лице не было ни одной плавной линии, только огромные, грубо вырезанные причудливые плоскости, которые привели бы в неописуемый восторг стариков-кубистов. Подбородок, похожий на ковш экскаватора, тонкая прорезь на месте рта, огромный, как клюв, нос и черные холодные глаза, так глубоко посаженные под свисавшими с выпуклого лба кустистыми бровями, что создавалось впечатление, будто на вас смотрит дикий зверь, затаившийся во мраке пещеры. Его лицо по бокам – язык не поворачивался назвать это щеками – и лоб были изрезаны глубокими траншеями морщин, а обветренная загорелая кожа напоминала старинный пергамент. Иными словами, такого, как он, не позовут играть романтического героя в музыкальной комедии.