Книга Печать секретности, страница 81 – Ирина Дегтярева

Виктория отказывалась готовить уток и даже могла расплакаться, когда видела безжизненные тушки крякв с поникшими на безвольных шеях головами. Василий сам общипывал, готовил, однако по его мастерству и охотничьему азарту он притаскивал столько дичи, что в итоге раздавал соседям и знакомым. Валерка тоже нос воротил, поскольку Вика убедила его, что в мясе дикой птицы много глистов…

Торт им все же удалось попробовать, хотя две самые мрачные физиономии за столом были у Ермилова и Егорова. Они словно отбывали гостевую повинность. Вася, ковыряясь чайной ложкой в кусочке кремового торта, представлял, как Коля вылез из теплой постели, сел в свой старый «Хёндай» и потарахтел по Сарапульскому тракту. Он не станет поручать никому из своих оперативников, все сделает сам. «Ему полтора часа пилить туда и столько же обратно, благо ночью машин мало, – прикидывал Василий. – До утра обернется. Дачу, со слов Снегирева, охраняет семейная пара узбеков. Они откроют дверь. Могут выступить и в качестве понятых. Никаких противопоказаний в статье шестьдесят по этому поводу нет – понятыми могут быть и граждане другого государства. Только потом ищи их, свищи на просторах бывшего Советского Союза. Коля это понимает не хуже меня. А значит, дело может затянуться до утра. Хотя там, кажется, есть и магазины круглосуточные неподалеку. Кого-нибудь из местных да отыщет. Было бы что изымать. Может, он пытался покончить с собой потому, что снова солгал?»

Егоров вспомнил, что находится в гостях, покосился на именинницу, ожидая увидеть на ее лице обиду из-за недостатка внимания к ее персоне. Однако Саша вела себя не по-женски понимающе. Она болтала с Викой, и Вася краем уха уловил, что пообещала его жене отдать вещи Мансура, из которых он вырос слишком быстро в возрасте Валерки. При этом Александра успевала замечать, что происходит за столом, подливала чаю страждущим, докладывала кусочки торта, отбирала очередную сигарету у Горюнова, когда тот пытался закурить. Просто-таки Гай Юлий Цезарь.

«Ее, кажется, ничто не может вывести из себя. – Вася привычно стал наблюдать. Он любил, оказавшись в гостях, когда все увлекутся едой или разговорами, понаблюдать за обстановкой. – Саша словно бы закапсулировалась. То ли настолько крепкая нервная система, то ли единственный способ выжить рядом с таким, как Горюнов. Если не отстраняться, а пытаться жить с ним в унисон, с ума сойдешь при его темпе жизни, перемещениях и независимом характере. Он даже сейчас, дома, как в гостях. Никаких проявлений мужа или хозяина: не сидит во главе стола, не рядом с женой, не проявляет на публике никакой нежности, разговаривает с Сашей, словно с парнем-приятелем, подкалывает, с детьми точно так же общается – по-хулигански, никаких велеречивых тостов, подтверждающих его семейный и мужской статус. Ему это не нужно. Он и без того довлеет здесь надо всем, как незримый дух, как божество. Правда, Саша над «божеством» подшучивает не менее резко, командует им – внешне, при этом, прежде чем что-то сделать, непроизвольно бросает взгляд в его сторону, ища поддержки. А ему и смотреть на нее не надо, она подмечает его реакцию по движению плеч, рук, повороту головы. Какой-то шпионский язык или как у глухонемых. Попробовал бы я себя так вести с Викой. У нас, скорее, она Горюнов».