Книга Локация «Берег», страница 78 – Ирина Дегтярева

Но Таназар чуть отодвинула складку платья на поясе и продемонстрировала узорные ножны.

— А ты откуда здесь? — она встала к нему боком и глядела чуть искоса, очевидно смущаясь.

— К тебе приехал, — пошутил он.

— Ты не мог знать, что я приду, — изумилась она. — Я еще утром сама не знала, что сюда поеду.

Заметив, что он улыбается, она не обиделась, а произнесла:

— Ты — смешной.

Насколько знал из своего пока еще небогатого опыта Александр, когда женщины говорят: «Ты — смешной» — это своего рода сигнал к действию.

Он вскочил на ноги, вспомнив о галантности.

— Мадмуазель, может, вы присядете? — заговорил он вдруг по-французски, почувствовав, как лицо залилось краской.

Девушка покачала головой и тоненький звон колечек на ее цепочках, как потом казалось Александру, оповестил о том, что бастионы пали. Некстати вспомнилась вычитанная в советской газете фразочка «оковы империализма».

Таназар покачала головой снова, но сделала робкий шажок в сторону попоны.

Через пять минут она сидела на ней, поджав ноги, и слушала французскую болтовню Александра, не понимая, как он полагал, и половины, но улавливая по интонации, что эпитеты в ее адрес лестные и ласковые.

Наконец, она сказала:

— Ты говоришь, словно мурлыкаешь. Тебе это не идет. Ты араб?

— Нет, я — русский, — он сам удивился своей откровенности, допущенной с этой берберской девчонкой.

— Русский? — переспросил она. — Это те люди, что живут в Бензерте? — Таназар оглядела его. — Белые, голубоглазые… Они жили на кораблях, а потом их прогнали и они расселились по всему Тунису.

— А ты умная девочка, — улыбнулся Кедров. — Я всегда хотел иметь умную жену.

— Этим не шутят. — Она пристально посмотрела в его глаза и отвернулась.

Он заметил, как ее смуглая щека порозовела.

— Ты далеко живешь? Давай я провожу тебя.

Она неожиданно согласилась. Вспорхнула на свою каурую кобылу и довольно резво понеслась впереди, только подол ее широкого платья развевался и хлопал на ветру. Александр не отстал.

Неожиданно ехали они очень долго, забираясь все выше в горы. Кедров понял, что это примерно на полдороге между Бизертой и Табаркой, ближе к мысу Серрат.

Они въехали в небольшое поселение, уже уставшие, во всяком случае Александр утомился. Еще на подъезде к селению он ощутил ароматы. Джем зафыркал, захрюкал, учуяв запах хлеба.

Печи стояли у берберов прямо на улице, тут же пекли хлеб. Но к запаху хлеба примешивался еще аромат сосновой смолы и сладковатый дымок курящихся трав. Проезжая по небольшой улице, Александр заметил несколько женщин — некоторые хлопотали у печей, другие, сидя прямо на земле, наносили узоры на керамическую посуду — тарелки и блюда.

Кедров знал, что берберы торгуют керамикой — видел их изделия на рынке в Бизерте. Еще в детстве его притягивали кочевники своими чудными нарядами, независимым видом, умением держаться в седле — он невольно перенял эту манеру верховой езды, что возмущало отца, который считал идеальной английскую манеру.

Тут же в пыли на дороге играли дети.

Джем едва не понес, когда на него от ближайшего невысокого домика с узкими окнами, вылетела огромная птица. Александр узнал в ней аиста. Подняв глаза, обнаружил несколько гнезд на деревьях.

— Здесь их много, — обернулась Таназар. — Весной прилетают, сердитые, клювами щелкают.

Внутренняя улица, а по другому ее и не назовешь, являлась женской территорией. Дома стояли плотно, стена к стене, глухой стеной наружу. Внешняя улица находилось в мужской епархии. Это коротко объяснила Таназар, пока они ехали к ее дому.