Книга Клуб анонимных цариц, страница 95 – Алекс Винтер

– Пойдем со мной, – говорит Торадзе. И Вика идет как на казнь. Они отходят подальше от других девчонок, поднявшись на несколько рядов, и садятся в зрительские кресла. На льду Алиса Серебрякова, которая видит тренера с Викой и сердито хмурит брови. Кто-то посмел отвлечь внимание тренера от королевы Алисы, и Серебрякова это обязательно припомнит.

– Я знаю, ты хотела от меня уйти, – говорит Торадзе. Ее голос строг, но мягок. Отпираться бесполезно.

– Хотела, – с вызовом говорит Вика. А потом сбивается на беспомощное нытье: – Там лучше условия. Вы же видите, что творится с нашим спортом, нас притесняют, нам все запрещают. Для чего я угробила столько сил? Я ведь даже не могу выступить за свою страну иначе как под нейтральным флагом или же от другой страны. А американцы предложили очень хороший контракт.

– Я его читала, – невозмутимо отвечает Торадзе. – И дала посмотреть юристу. Девочка моя, если бы ты его подписала, то попала бы в невероятную кабалу на десять лет. Те суммы, которые тебе обещали, будут выплачены только при условии определенных достижений вроде олимпийского золота. А без него – скромные авансы и никаких гарантий. Вот почему вам всегда нужны нормальные представители. Тебя обманули, золотце мое.

– Это вы так говорите, – не соглашается Вика, но по глазам Торадзе видит: та не врет.

– Сходи к юристу. Можешь к моему, или найди кого-то еще, только знающего все подводные камни. И пусть тебе, дурехе, все растолкуют. Ты совершеннолетняя, потому с контрактом американцы пришли сразу к тебе, а не ко мне. И потому просили держать все в секрете. Я знаю, что тебя напрягало отсутствие спонсорских предложений, но уверяю, после чемпионата они бы появились. Сейчас тяжелое время, после коронавируса найти спонсора очень трудно, а тут еще и сложная политическая ситуация, блокировка со всех сторон. Нужна какая-нибудь мощная корпорация с раздутым бюджетом. Но это при очень большой удаче, девочка. Не всем везет. Недостаточно быть очень хорошей фигуристкой, даже золотые медали больше не гарантия.

– Я хотела, чтобы мне помог Артемий.

– И что? Он помог?

Вика опускает голову и разглядывает свои ботинки. Торадзе смотрит на лед, следя за тем, как катается Серебрякова. Молчание затягивалось.

– Наш век такой короткий, Вика, – наконец говорит она. – Только гении катаются десятилетиями. Ты очень хороша, моя дорогая, ты прекрасна, но… не гениальна. И потому я даю тебе время подумать. Насильно держать тебя не стану. Если решишь уйти, я готова… тебя отпустить.

Вика не отвечает и не поднимает головы. Торадзе сидит рядом с ней еще несколько минут, потом встает и, потрепав по плечу, уходит давать наставления Серебряковой. Вика поднимается и уходит в раздевалку, скидывает пропотевший костюм и идет в душ, включая попеременно то горячую, то холодную воду. Ей не хочется встречаться ни с кем из команды, не хочется ничего обсуждать, и, на ее счастье, в раздевалке, кроме нее, только две девчонки, совсем малявки, она их даже не знает, и потому они неинтересны. Усталая, раздавленная, абсолютно несчастная, Вика едет домой и там падает в кровать лицом вниз, наконец дав волю слезам.

Самолет Агаты прилетал рано утром. Я не поехал ее встречать, своих забот хватало. На районе случилось двойное убийство, кровавое, бытовуха на пьяной почве. Так что весь день я провел там, успев сделать разве что запрос на Владимира Гербера, обычного гражданина, вдовца, владельца небольшой обувной фабрики, на которой шили армейские берцы и другую обувь, грубоватую, но надежную. За Гербером не числилось ничего серьезного, разве что дважды его останавливали за превышение скорости и вождение в нетрезвом виде, которое не привело ни к каким тяжелым последствиям. А уже вечером, оформив пьяного в стельку убийцу, я изучил распечатку звонков Гербера, без особого удивления увидев в списке исходящих номер Артемия Солнцева, а во входящих – турецкий телефонный номер неизвестного. Авиаперелет Гербера был оплачен с турецкого счета, а не с его карты. Это было еще не жарко, но уже горячо.