Онлайн книга «Вредная привычка жить»
|
Бедная женщина покраснела, побледнела и приросла к стулу. – Я как-то не подумала об этом, – забормотала она. – А мне кажется, надо все рассказать, – не унималась Люська. Вот взять бы половник и треснуть ей по голове! Мне совсем не нужно было, чтобы это дело разрасталось как снежный ком, наоборот: полное забвение – вот что было необходимо мне, Сольке и Альжбетке. – А если Виктория Сергеевна ошибается, – предположила я, – так потом ее еще обвинят в даче ложных показаний, и будем мы ей жарить котлетки под названием «Матросская тишина». Хотя, если есть желание, почему бы не позвонить нашей родной милиции? – Нет, нет… Я уже вовсе не уверена, что видела именно этого человека, темно было… вечер… Я на работе задержалась, на первом этаже и свет-то уже не горел. – Ну и правильно, – поддержал меня Гребчук, – пусть сами разбираются. Оказавшись в приемной, я первым делом позвонила Сольке. – Пойди и спроси у Альжбетки, есть ли у нее ключи от квартиры нашего общего друга, – велела я. – Ты что? – не поняла Солька. – Фрося, делай, что говорят! – зашипела я. Вообще-то одного моего тона всегда хватает, чтобы Солька мне не перечила, но когда я упоминаю ее настоящее имя, она становится очень покладистой и работоспособной. Мне до сих пор непонятно, как Солька решилась с таким именем стать училкой… Представить себе не могу, как она говорит: «Здравствуйте, дети, меня зовут Ефросинья Андреевна Потапчукова…» Хотя, может, она и отправилась на сие поприще, чтобы как-то привыкнуть к этому, ведь маленькие оболтусы так называют ее по сто раз в день. Солька шмякнула трубку на стол и зашуршала к двери. Через пару секунд она вновь затараторила: – Так зачем мне к ней бежать, у тебя под ванной его барсетка с курткой, там и надо искать! – Молодец, – похвалила я, – что-то я об этом барахле забыла. – А зачем тебе его ключи? – Сегодня вечером поедем в его берлогу. – Ты что, сдурела?! Ну никакого воспитания у нынешних учителей ботаники. – Сказала – поедем, значит, поедем, пусть Альжбетка отгул берет. Я положила трубку и села за стол. Значит, все же персона Федора Семеновича как-то связана с моей работой. Что ему здесь было надо?.. Я посмотрела на дверь Селезнева, полистала журнал, опять посмотрела на дверь Селезнева… Да что же это за тайна такая! На лестнице раздавались знакомые звуки лесопилки: Славка приехал. Я улыбнулась, навалившееся умиление победило крысу, живущую во мне, и, подойдя к обмусоленной двери, я нажала на кнопку звонка. Славка был, как всегда, в трусах. – Привет, хочешь? – он протянул мне бутылку минералки, опустошенную наполовину. – Не-а, – замотала я головой, – значит, приехал, голубчик? – Ага, можешь поздравить. – С чем? – Заезжал на работу, повысили меня, я теперь тумбочки пилю для мебельного. – Поздравляю, просто головокружительная карьера, завидую. – Заходи, отметить же такое надо! – Сейчас не могу, удручена, знаешь ли, некоторыми событиями последних дней, но мы что-нибудь придумаем и, уверена, разобьем еще не одну бутылку шампанского о борт твоей первой тумбочки. Попрощавшись со Славкой, я позвонила в дверь Сольки и пнула ногой дверь Альжбетки. Солька что-то не выходила, Альжбетка же молниеносно отреагировала на призыв, и уже через секунду коридор задыхался от ее роковых духов. – Зачем мы туда пойдем? – зашептала она. – Солька мне все рассказала. – А где, кстати, эта любительница вершков и корешков? – своевременно поинтересовалась я. Да, я частенько высмеиваю Солькину специальность, и, возможно, если бы меня слышал какой-нибудь психоаналитик, то уверена, он посчитал бы, что я не могу простить Сольке ее давнего предательства. Она отказалась изучать со мной экологию и охрану Мирового океана, а вместо этого гордо отправилась в педагогический, где и посвятила себя ботанике. Мне это безразлично, меня это ничуть не задевает, я даже не помню об этом… Никогда ее не прощу! – Ты ей не звони, она приболела. Я всегда знала, что Солька – трусиха и вруша, но не до такой же степени! Я звонила и звонила в ее дверь, пока по давно протертому линолеуму не зашлепали стоптанные Солькины тапки. Горло Солька предусмотрительно обмотала шарфом, глаза сузила так, что китайцы заплакали бы от зависти, а уж когда я услышала ее голос, неестественно писклявый и хриплый одновременно, я окончательно решила покарать ее за подобную измену. – Заболела вот, – просипела она, – не дай бог, ангина. Я втолкнула Сольку в комнату, Альжбетка процокала каблучками за мной. – Значит, приболела?.. – напирая, зашипела я, разматывая Солькин шарф. – Ты чего, чего? – испугалась ботаничка. – Как до дела дошло, так ты в кусты, а совесть у тебя есть? Солька вскочила на диван и, возвышаясь надо мной, закричала уже своим вполне человеческим голосом: – Ты ненормальная какая-то, не пойду я к нему на квартиру, зачем нам это надо! – Затем, – сказала я, – что сидеть в тюрьме я не собираюсь, мы должны быть на шаг впереди всех! Альжбетка занервничала и тихо спросила: – А что, разве все это еще не закончилось? – Не закончилось, сегодня тетка одна на работе вспомнила твоего Робин Гуда и в милицию лыжи навострила. – Как же так… – села на диван Солька. – А вот так, я ее, как положено, припугнула, но кто знает, на какие глупости способны люди с взбудораженной совестью? – Пусть идет! – закричала Солька. – Пусть идет в эту милицию, мы тут ни при чем! – Мало ли кто еще что вспомнит, так и до нас ниточка дотянется. – Не дотянется, – уверенно сказала Солька. – А если у него в квартире куча Альжбеткиных фотографий?! Если следствие зашевелится по полной программе? Тогда ты им потом скажешь, мило улыбаясь: я ни при чем, я просто труп освежителем воздуха побрызгала? Солька слезла с дивана и села рядом с Альжбеткой. – А что милиция вообще сейчас думает? – вздохнув, спросила она. – Пока ничего, типа, умер далеко и надолго. – У него были две мои фотографии, – прошептала побледневшая Альжбетка. – Вот и подумайте, что будет, если Потугины найдут их раньше нас? – Ты права, – сказала Солька, – каюсь. – Надо идти сегодня, – сказала я, – и так уже много времени прошло, Вера Павловна своего не упустит и до имущества умершего родственника доберется в ближайшее время. |