Книга Последний знак, страница 87 – Александра Райт

Первая книга о Крюгере принесла Гарднеру оглушительный успех. Критики кричали: «Ну вот! Он нащупал свою нишу! Современный Артур Конан-Дойл».

Все это льстило Энтони, он понимал, что все было не зря. Не зря он упустил взросление сына, не зря отдал приоритет работе, не зря сократил число занятий в колледже, чтобы больше времени посвящать рукописи.

Сразу после выхода этой книги он получил огромный аванс на вторую. Это и вовсе вскружило ему голову.

Но Энтони мало было читательской любви, ему хотелось обожания. Тогда он решил, что часть средств, вырученных за книги, он пожертвует на благотворительность – сиротскому приюту, подобному тому, в котором вырос сам.

Гарднер стал меценатом, раз в месяц он приезжал в приют с фотографами и журналистами, дарил подарки детям, читал им книги, а после уезжал. Газеты и журналы пестрели информацией о том, какой светлый и добрый человек Энтони Гарднер и как повезло его семье.

Один из таких журналов Дэвид увидел на прилавке. Он не купил его, не рассказал о нем матери, не упрекнул отца, лишь горько усмехнулся и побрел на автобусную остановку.

В тот день пропасть между отцом и сыном разрослась так, что на строительство мостов могли бы уйти годы.

Раньше он мог часами валяться с Эленой в постели, уткнувшись носом в ее пшеничные локоны, накручивать их на палец и распускать, разглядывать желтые искры в ее глазах. Просто находиться рядом с ней уже было счастьем, но чем дольше он писал, тем сильнее отдалялся от нее, пока Элена с сыном не стали декорацией к имиджу писателя Энтони Гарднера.

Теперь счастье ему приносили другие вещи: презентации книг в разных городах Америки, хвалебные рецензии и растущие фан-сообщества. А когда его первый детектив назвали книгой года, он чуть с ума не сошел от счастья.

Элена решила продолжить обучение, когда Дэвид пошел в школу. В доме стало тише, но когда все возвращались, на контрасте становилось совсем невыносимо.

Энтони начал уезжать работать в старый рыбацкий дом отца Элены. Они помирились, когда ее отец узнал, что болен.

Однажды вечером он просто позвонил и сказал:

– Прости меня, дочка! Я не имел права выбирать за тебя. Жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы понять это. Я бы хотел, чтобы мы снова стали семьей, и очень хотел бы познакомиться с внуком, пока не стало слишком поздно.

Элена никогда не злилась на родителей, она просто приняла их выбор и жила с ним. Поэтому решение далось ей просто: она впустила родителей в свою жизнь так же легко, как когда-то отпустила.

Издательство постоянно торопило Энтони с выходом новых книг, времени на сон почти не оставалось, а бодрость нужно было поддерживать. Тогда он начал употреблять наркотики – втайне от семьи, как раз тогда, когда уезжал в рыбацкий дом.

Элена замечала, что муж изменился, его отношения с сыном вообще сложно было назвать отношениями. Она постоянно говорила про семейного психолога, но Энтони ссылался на нехватку времени. Он расставил приоритеты. Он снова обменял любовь одной женщины на любовь многих: издателей, читателей, фанатов.

Однажды Элена застукала его над дорожкой кокаина, тогда она пригрозила ему нарколечебницей. Это еще сильнее отдалило их. Энтони все чаще стал проводить время вне дома: он то уезжал в рыбацкий дом, то писал в кафе, то снимал номер в отеле, чтобы его никто не беспокоил.