Книга Дачные расследования, страница 31 – Галина Владимировна Романова, Татьяна Устинова, Татьяна Гармаш-Роффе, и др.

Егор Степанович Смешнов прожил в дачном поселке всю свою сознательную жизнь. Кире так виделось. Она его помнила со времен своих первых летних каникул. И именно таким — худым, кривоногим, с темной густой шевелюрой без намека на седину, круглым лицом, без выдающихся носа и рта и с прищуренными голубыми глазами.

Он не поменялся за эти годы ничуть. Его словно заморозили. Ни грамма лишнего веса, ни единой морщины на лице, ни одного седого волоса. Ну разве что несколько неглубоких морщинок в углах глаз. И то лишь потому, что он постоянно щурился, полагала Кира.

— Егор Степанович, а чего это вы дома? Не на месте преступления? — влетая в его калитку, засыпала участкового вопросами Кира.

Тот в задумчивости стоял прямо на узкой дорожке, ведущей к крыльцу, с большой модной чашкой в левой руке и что-то неторопливо пил из нее. Егор Степанович был в форме, но без фуражки. Что пил?

Кофе он не любил категорически. Кира помнила. Значит, чай. Или, прости господи, молоко. По ее понятиям молоко люди должны переставать пить еще в младенчестве. Что за напиток? Какая в нем польза? У нее лично одно ворчание в животе.

— И вам здравствуйте, Кира Сергеевна. — спокойно отреагировал на ее появление участковый.

— Здрассте, — опомнилась она и подступила к Степанычу почти вплотную. — Так чего вы не на месте убийства?

— Там без меня есть кому похлопотать. Я свои функции выполнил. — Он широким жестом указал на скамейки и дощатый стол под яблоней. — Присаживайтесь, Кира Сергеевна, раз в гости заглянули. Чай будем пить.

Она послушно присела на деревянную скамью, отполированную задом Степаныча до зеркального блеска. Локти положила на стол, поджидая хозяина. Тот вернулся через несколько минут с двумя чайными чашками в одной руке, судя по виду, совершенно новыми, электрическим чайником в другой и пакетом с какой-то магазинной выпечкой под мышкой. Все поставил и положил на стол. Влил из чайника кипятка. Из кармана форменной рубашки достал два чайных пакетика. Швырнул их в чашки. Подтолкнул к ней пакет с овсяным печеньем.

— Ты любила в детстве. Угощайся. — Он присел напротив на вторую скамью. Глянул с усмешкой. — Так что хотела-то, Кира Сергеевна?

— Что случилось в доме Саврасовых, Степаныч? — Ее рука полезла в пакет, схватила два печенья. — Кого убили? Хозяина?

— Хозяина.

— А как, как убили? — Кира втолкнула в рот почти половину печенья, оказавшегося именно того самого вкуса — из детства. — Выстрела никто не слышал, значит, ножом? Задушили?

— Его тело было обнаружено на первом этаже возле лестницы. Прямо аккурат у первой ступеньки. У него сломана шея.

— Ух ты!

Второе печенье исчезло. Кира потянулась за третьим. Вкусно было невозможно! Даже вкуснее ароматных маковых плюшек, которые Виталик ей таскал на завтрак из пекарни Саврасовых.

— Считаете, несчастный случай? Он свалился с лестницы? Пьяный был?

— Он не пил.

— Так, а…

Кира хлебнула из чашки пакетированного чая и сочла, что он тоже невозможно вкусный. Гораздо вкуснее того, что готовил Виталик, колдуя над чайником минут по десять.

— А во сколько наступила смерть Саврасова?

— Предположительно часа в два ночи.

— Чего он на лестнице забыл?

— Хороший вопрос, — похвалил ее участковый и неожиданно, глянув на нее с непонятной тоской, проговорил: — Как же ты на Евдокию похожа! Просто одно лицо в молодости.