Книга Чёрный, как тайна, синий, как смерть, страница 37 – Елена Бриолле

Сыщик надел шляпу, взял свою трость и отправился по указанному адресу.

– Проходите, сударь, только не шумите! Александр Андреевич музицирует и не любит, когда его прерывают, – предупредил его с русским акцентом старый слуга.

Габриэль уже было собрался нарушить принятые в этом доме обычаи, но, услышав звуки фортепиано, напрочь забыл о своём намерении. В залитой солнечным светом гостиной за инструментом сидел в персидском халате и домашних тапочках молодой человек. Видимо, это и был «Мансурофф Александр. Студент».

– Он «Лунный свет» играет… Дебюсси, ваш композитор, – конфиденциально сообщил задержавшийся рядом с Ленуаром слуга. Сыщик вскинул брови и уже собирался сказать что-то вежливое, как перед ним предстала ещё более удивительная картина.

Справа у окна на небольшом подиуме полулежала обнажённая брюнетка. Вид был со спины, но тоже вполне красноречивый. У противоположной стены за мольбертом стоял японец. О его национальной принадлежности свидетельствовало сильное узкоглазие, тоненькие усики и тёмно-синий японский халат.

Когда русский хозяин дома закончил пьесу, азиат отложил кисточку и энергично продекламировал:

– Хиро, ты неподражаем, – расхохотался молодой человек в персидском халате. – Но за это я тебя и люблю! О, у нас, кажется, гости!

Натурщица обернулась, окинула взглядом незнакомца и быстро прикрылась шалью. Ленуар представился.

– Александр Мансуров, – ответно представился хозяин, – но вы можете меня называть Алексом. Это наша муза Анаис Марино, – сказал русский. Сыщик вздрогнул: кажется, в последнее время всех знакомых ему натурщиц зовут одинаково! – А это Хиро Аоки, художник из Страны восходящего солнца.

Японец поклонился и продекламировал ещё одно хайку:

Затем он низко поклонился Ленуару и сказал с японским выговором:

– Для меня больсая цесть познакомиться с сыном Ленуара-сан… Вас отец для меня облазец для подлазания…

Ленуару потребовалось пару секунд, чтобы сообразить, что японец принял его за сына знаменитого художника.

– Мне очень жаль, но Огюст Ренуар… Я здесь по делу о смерти Софии фон Шён.

Все сразу помрачнели. Анаис пошла переодеваться за ширму. Мансуров предложил полицейскому стул, а сам снова сел на табурет перед фортепиано.

– Вы давно её знаете? – начал задавать свои вопросы Ленуар, обращаясь к русскому.

– Нет, всего пару месяцев. Её привела к нам Анаис, – ответил Мансуров. – Да, Анаис?

– Да, – упавшим голосом ответила из-за ширмы натурщица. – Мы с ней познакомились в цветочном магазине на авеню Монсо. Софи очень любила цветы.

– А как она оказалась в Клубе кобальта?

– Софи сказала мне, что хочет попробоваться в оперу и что ей нужны были деньги, вот я и предложила ей подработку… – Анаис вышла из-за ширмы босая, в лёгком модном платье без корсета. – Я и предположить не могла, что это были просто капризы богатенькой девушки из благородной семьи.

– Ах, Анаис, не надо так о нашей Соне. С каких это пор тебе не нравятся отпрыски богатых родителей? – театрально развёл руками Александр Мансуров, явно имея в виду себя.

– Алекс, вы назвали Софию Соней? Скажите, а вам знакомы эти часы?

Мансуров посмотрел на часы и пожал плечами: