Книга Чёрный, как тайна, синий, как смерть, страница 53 – Елена Бриолле

Ленуар не стал отвечать. Сыщику ещё предстояло разобраться в том, что натворил Винсент Пьерель. Кроме своих картин, разумеется.

Они с Турно быстро поднялись по круглой узкой лестнице на седьмой этаж. Из-за первой двери по коридору раздавался детский плач и было слышно, как ругаются родители-итальянцы. Подошли ко второй двери. Постучались – тишина. Ленуар позвал Пьереля по имени. За дверью раздался глухой звук, будто что-то упало на пол, но полицейским так никто и не открыл. Тогда Ленуар посмотрел на Турно и кивнул.

– Отойдите-ка в сторонку, – попросил великан, делая для разбега пару шагов назад. Тюк! И вышиб дверь плечом.

Винсент Пьерель лежал посреди комнаты и мелко дрожал. Его глаза уставились невидящим взглядом в небольшой просвет, который только владелец дома рисковал назвать окном. Губы художника странно улыбались. Ленуар подбежал, опустился рядом с ним на колени и пощупал пульс. Сердце билось неровно, но Пьерель был жив.

– Это и есть наш злодей? – спросил Турно. В его голосе явно проскальзывали нотки разочарования. – Эк его потряхивает… Горячка у него, что ли, какая?..

– Помоги мне его уложить, – сказал Ленуар и показал на ноги Пьереля. Великан схватил художника за лодыжки, и они быстро подняли его на диван. Под голову Пьерелю сыщик подложил подушку, а сверху накрыл его рваным одеялом. Затем Ленуар закрыл глаза и по восточной науке стал массировать художнику виски и голову, нажимая на точки меридианов. При виде этих манипуляций Турно, наоборот, с удивлением вытаращил глаза.

– Господин Ленуар, вы что, магнетизёр? Лучше допросите его, пока совсем не окочурился…

– Он не окочурится, – спокойно заметил Ленуар. – Во всяком случае, не сегодня.

Затем сыщик открыл глаза, обошёл художника кругом и стал тыкать пальцами ему куда-то в районе ключицы. Турно совсем растерялся.

– Он морфинист. Я пытаюсь привести его в чувства, перегоняя лимфу, – пояснил Ленуар.

– Морфинист? У него что, болит что-то? – про лифму Турно понял плохо, поэтому не задавал о ней лишних вопросов.

– Душа у него болит… – сказал Ленуар.

Великан сочувственно вздохнул, прикрыл распахнутую дверь, в которую уже норовили заглянуть соседи, а потом сел рядом. Про душу он понимал.

В комнате на всё про всё у Пьереля было не больше четырнадцати квадратных метров. На них умещались только диван и маленький столик, заваленный разными бумагами и коробками… Деревянный мольберт в этой конуре казался огромным. Уборной не было – она находилась на этаже, одна на четыре комнаты. На полу стояли разные стаканы, заполненные жидкостями подозрительного цвета. А рядом валялось три пустых шприца. Турно аж передернуло. Как он их только сразу не заметил?

Тем временем Пьерель задышал ровнее, и его взгляд стал проясняться. Ещё через несколько минут он уже сам приподнялся и попытался перехватить руки сыщика, но тут верный Турно быстро урезонил морфиниста, переводя его в сидячее положение.

– Пьерель, вы меня слышите? Отвечайте! – приказал Ленуар.

Художник кивнул.

– Вам знакомы эти часы? – Ленуар вытащил и поднёс часы Софии к глазам Пьереля.

Тот снова кивнул.

– Она отдала их в уплату Хопперу, за наброски, так? А вы выкупили их у американца и заказали для Софии гравировку, правильно?

На этот раз Пьерель помедлил, опять кивнул и повесил голову.