Онлайн книга «Чёрный, как тайна, синий, как смерть»
|
– Мне холодно, – еле слышным голосом проговорил он. – Я замерзаю в этом равнодушном мире… – Пьерель, от морфия всегда холодно, сосредоточьтесь… – Её больше нет… Моей Сони нет… На чём же мне теперь сосредотачиваться? – Почему вы заказали гравировку на испанском? – Я не заказывал на испанском… Гравировщик был испанцем и записал на слух… Но Соня сказала, что так ей даже больше нравится, потому что в русском имени Соня тоже всего четыре буквы… Соня… Моя Соня… – Вы её любили? – спросил Ленуар, хотя отдавал себе отчёт в том, что вопрос глупый. Турно хмыкнул, отпустил Пьереля и снова сел на единственный в комнате стул. Про любовь он тоже понимал. – Соня была моей жизнью… Моей новой жизнью… Все её портреты и наброски у меня купили… Ни одного не оставил себе, дурак… Купил пару новых костюмов, начал регулярно есть… А теперь у меня ни Сони, ни заказов… Знаете, когда уже прикоснулся к источнику вдохновения… Когда не только жил в мире, но и начал создавать окружающий тебя мир… Падаешь не просто на пол своей комнаты… Ты летишь на полной скорости в ад… Все помолчали. – У вас больше не осталось ни картин, ни набросков Софии, поэтому вы решили выкрасть наброски Хиро Аоки? – продолжил Ленуар. – Что?.. У Хиро кто-то украл его наброски? – удивился Пьерель. – Да, вчера вечером, когда тот вышел поужинать… – Это всё Барди… – Почему вы так думаете? – Он всегда тайно завидовал лаконичной манере японца… Впрочем, Хоппер тоже ему завидовал. Джо рисует быстро, но его творчество протухло академизмом. Его рисунки изображают только то, что видит и измеряет его глаз. В нём очень мало от художника. Он ремесленник, а не художник. – Хорошо, а Рубен Саламанка? – Рубен тоже не художник, но он понял, чего хочет парижская публика. Вкусы изменились… Теперь ведь всем подавай «кубики», наглость и эпатаж… А синий цвет его картин вот уже несколько лет – самый популярный во Франции. – Цвет кобальта? – Да, ярко-синий цвет. Самый агрессивный для сетчатки нашего глаза… Глава 23 Родился под несчастливой звездой Ленуар многое повидал на своём веку и знал, что обычно преступники не могут стихийно и правдоподобно лгать о своих чувствах, особенно после дозы морфия, когда в голове туман и иллюзии. Они с Турно поговорили с Пьерелем, но арестовывать художника не имело смысла. Француз рассказал, что действительно возил Софию в позапрошлую субботу в Шату. С его слов, они провели там прекрасный день. Он учил её грести, она любовалась окружающей природой, а он любовался ею… Сыщик зашёл в префектуру и отпустил Турно. Расследование не продвигалось, и на душе у Ленуара было тяжело. Обыск комнатушки Пьереля ничего особенного не дал: ни набросков, ни картин Сони там не оказалось. Нашли только немного денег, которые художник регулярно откладывал на краски и холсты, десяток французских и немецких книг и пару костюмов. Сара, консьержка, подтвердила, что на прошлой неделе Пьерель возвращался каждую ночь домой. Кроме пятницы, но в пятницу София фон Шён была уже мертва… К тому же по пятницам художники обычно рисовали в Клубе кобальта. Выйдя на улицу, Ленуар снял пиджак, перекинул его через руку и отправился в редакцию Le Petit Parisien. Сначала он думал, что ни за что не пойдёт обедать с Николь, но возможная пикировка с журналисткой привлекала его сегодня больше, чем возможная пикировка с Пизоном. К тому же после ночи в «Берлоге» сыщика уже начинало клонить в сон, и прогулка по Парижу в таких случаях всегда была спасением. |