Книга Чёрный, как тайна, синий, как смерть, страница 65 – Елена Бриолле

– И вы хотите, чтобы я подтвердил заключение по фотографии? Увы, это невозможно… – Мансуров никак не мог отвести глаз от снимка, словно видел Софию фон Шён впервые.

– Александр, обратите внимание на её ногти. Вам ничего не кажется странным?

Мансуров поднёс снимок поближе к глазам.

– Ногти тёмного цвета… Один сломан, хотя Соня всегда ухаживала за руками…

– Ногти на трупе имели синеватый оттенок. На чёрно-белом снимке этого не видно, но поэтому вам и кажется, что они темнее обычного.

– Раньше я никогда не видел на трупах подобных ногтей. Чёрные, красные, жёлтые – да, но не синие… – сказал Мансуров.

– А вы много видели трупов? – забирая обратно фотографии и складывая их в папку, спросил Ленуар.

– Я же учусь на хирурга. Мы на практических занятиях часто имеем дело с мёртвыми телами… – Мансуров встал, подошёл к ломберному столику и налил себе стакан виски. – Хотите?

Ленуар покачал головой.

– Как будущий врач я верю в науку, но как художник всегда стараюсь смотреть на результаты наших действий с разных сторон и искать их суть… Так вот, если абстрагироваться от мнения вашего эксперта, то его медицинское заключение неверно, потому что от туберкулёза ногти не синеют, – продолжил врач-абстракционист, глотнув виски. – Будь я на вашем месте, то сдал бы кровь девушки на биохимический анализ в лабораторию старика Мечникова.

– Мешникова? Кто это? Он тоже русский? – с любопытством переспросил Ленуар.

– Да. Илья Мечников – российский подданный, но он уже давно живёт и работает в Париже. А приехал он сюда по протекции самого Луи Пастера, – с уважением в голосе объяснил Мансуров. – Пастер выделил ему сначала два кабинета под лабораторию, а потом и целый этаж. Мечников возглавляет отдел исследований морфологии микроорганизмов. Анализ крови показал бы, не отравили ли Соню… Однако я полагаю, её тело уже забрали родственники…

– Дайте мне адрес лаборатории вашего Мечникова, я посмотрю, что тут можно сделать, – сказал Ленуар.

– Бедная Соня… – снова вздохнул Мансуров, записывая адрес лаборатории на листке почтовой бумаги. – Наша жизнь так коротка… Знаете, вот ведь парадокс! Чем больше я об этом думаю, тем больше меня снова тянет к медицине! Если как художник я не могу спасти души людей, то, может, как врачу мне удастся спасти хотя бы их жизни… Так, вот здесь адрес лаборатории. Можете написать, что именно я порекомендовал вам обратиться к Илье Ильичу.

Ленуар взял записку, и они с Мансуровым стали спускаться по лестнице на первый этаж.

– Алекс, – позволил себе фамильярность сыщик, – я вас понимаю. Мне ведь тоже однажды довелось рисовать Соню…

– Ах, вот как! Значит, вас назначили расследовать это дело, потому что вы были лично с ней знакомы? – вскинул брови Мансуров.

– Не совсем… Но тот набросок я до сих пор храню в своём письменном столе… Впрочем, завтра после обеда зайду домой, возьму его и, наверное, отправлю по почте семье Софии…

– Полицейский, высылающий набросок дочери? Нет, это может их ранить…

– Я отправлю письмо анонимно. Это часть их жизни, поэтому им и решать, как распорядиться рисунком…

Мансуров подвёз Ленуара вдоль Сены почти к набережной д’Орфевр. Ленуар решил проверить гипотезу русского студента. Выходит, что не напрасно он попросил Антуана сохранить пару пробирок крови Софии… Однако у этой страховки от неприятностей был и срок годности: кровь трупа можно было исследовать только в течение десяти суток. Потом кровь портилась, и все возможные анализы теряли смысл.