Книга А в чаше – яд, страница 34 – Надежда Салтанова

Проведя Нину по каменным ажурным переходам с колоннами и нишами, в которых стояли то изящные вазы, то мраморные статуи, служитель вывел Нину ко входу в сады. Здесь велел стоять, а сам бесшумно испарился. Ждать пришлось долго. Нина успела рассмотреть и кусочек сада, утопающего в цветах, и мозаику на полу и под потолком. В глубине сада виднелась шелковая крыша шатра. Оттуда доносились звуки арфы, приглушенный смех.

– Здравствуй, Нина.

Она вздрогнула и обернулась на голос великого паракимомена, поклонилась почтительно.

– Я тебя провожу к императрице. Она сегодня скучает, приказала привести тебя, чтобы ты ей рассказала, как свои снадобья готовишь. Василисса к церемониалам относится не слишком трепетно, так что не бойся. Но обращаться первой к ней нельзя – жди, пока она тебя спросит. Или ее патрикии. Зóста патрикия^[36]по правую руку от императрицы – самая главная. Это почтенная Капитолина. Та еще язва. За церемониалом следит больше, чем сам препозит^[37]. Ее замуж никак не выдадут, умна слишком, всех женихов распугала. Не бойся – шума от нее иногда много, но душа добрая. Остальные патрикии смотрят на императрицу – как она себя с тобой вести будет, так и они.

Нина опять лишь поклонилась, от волнения боясь вымолвить слово.

Великий паракимомен поправил расшитые жемчугом поручи на рукавах шелковой туники, провел белой холеной рукой в перстнях по богатой далматике и, качнув Нине головой, чтобы следовала за ним, вошел в сад.

Императрице уже доложили о приходе аптекарши. Как только Василий подошел к шатру, где на резном широком кресле, утопая в шелковых подушках, полулежала императрица, как прекрасные девушки из свиты зашептались, поглядывая на приотставшую Нину. Великий паракимомен поклонился. Императрица указала Василию на кресло рядом, произнесла глубоким, чуть ленивым голосом:

– Садись, брат и паракимомен. Я вижу, ты, как и обещал, привел мастерицу, чьи притирания мне полюбились. Пусть подойдет ближе, хочу на нее посмотреть.

Нина, повинуясь жесту Василия, сделала несколько шагов и оказалась под навесом шелкового шатра. Поклонилась низко, выпрямилась. Стояла молча, опустив глаза, позволяя императрице и ее патрикиям разглядеть себя. Позади кресла стояли два молодых евнуха с опахалами из огромных перьев. Искусно выкованные курильницы в углах шатра источали аромат амбры и камфоры.

Императрица обратилась к Нине:

– Как тебя зовут?

– Я Нина Кориарис, великая василисса.

– Почему ты не падаешь на колени перед своей императрицей? – гневно обратилась к ней Капитолина.

– Прости меня, почтенная зоста, я не бывала во дворце и не знаю правил. Вижу, что ты не на коленях стоишь, а сидишь на мраморе. Вот и подумала, что раз красавица Капитолина сидит, значит, мне постоять следует из почтения к великой императрице и уважении к ее зоста патрикии.

Капитолина в гневе повернулась к Василию, открыла уже рот, но раздался тихий смех императрицы.

– Капитолина, не гневайся на почтенную женщину. Я специально попросила Василия не обучать ее этикету, хотела посмотреть, как простой народ общается. И, смотри-ка, тебя красавицей назвала – видать, что-то усмотрела в тебе.

Капитолина красавицей не была. Нос крупный, сросшиеся брови, хотя овал лица был хорош. Глаза большие, яркие, с опущенными внешними уголками. Черные волосы назад зачесаны. Над лбом тонкая диадема, с которой жемчужные ниточки спускаются по сторонам лица.