Книга Малахитница, страница 68 – Янина Корбут, Зоя Орлова, Елена Гулкова, и др.

— Ты знаешь, кто я, — голос отдавал звоном металла.

— Хозяйка Медной горы! — с восхищением сказал Егор, к которому в этот момент вернулось зрение.

Дама улыбнулась, ее улыбка блеснула бриллиантами. Она была словно высечена из камня, но живая и невесомая.

— Егорка. Давно не виделись! Отдохни пока, — щелкнула пальцами, и парень тут же мирно засопел.

Настя опешила. Ладони, опершиеся на холодную каменную поверхность, — вспотели. Блестящие черным ониксом глаза Хозяйки сверлили девушку.

— Кто тебе позволил говорить другим людям о моих мастерах? О моих сокровищах? — прозвенело железом.

— Я… я… — запиналась девушка, судорожно выкраивая драгоценные секунды, чтобы осмыслить человеческим мозгом все то, что происходило с ней сейчас. «Хозяйка. Существует. Вот она»

— Где дядя Ваня? — вырвалось.

Хозяйка хмыкнула, и это ослабило ее каменный взгляд.

— Он здесь. Не могу же я позволить ему раскрыть правду о моих сокровищах! — повела заостренный нос в сторону. — Вон там он, твой дядя.

Знакомая фигурка стояла возле огромного кристалла и бережно что-то выпиливала.

Первоначальный ужас перед духом горы сменился пониманием, что не такой уж дух и коварный. А о мастерах все-таки заботится. «Живой и невредимый», — вздохнула, в груди тонкой паутиной скрутилась надежда.

— Папа… А мой отец? — все вокруг вдруг перестало существовать. Глаза вмиг стали влажными и защипали, в этот раз вовсе не от блеска кристаллов.

Настя ждала только один ответ.

Ответ, который она искала годами.

Вся боль поисков и ожидания вернулась к ней, навалилась гранитной плитой.

Сердце глухо постукивало в груди, отдавая в уши.

Хозяйка отвернулась, показав спину девушке, и замерла, словно обратилась в статую.

Молчание.

Слеза скатилась по щеке Насти.

Вторая.

Тишина все сказала.

— Я не смогла его вылечить, — упало камнем.

Девушка моргнула. Слезы покатились вниз. Она опустила руку в карман, но броши там больше не было.

Время остановилось.

«Его нет в живых».

Мысль, которую она запрещала себе все эти четыре года, все-таки встала на свое место, горечью облив сердце. Правда рвала грудь на части. Но где-то в глубине души она была уже готова это принять и допускала мысль, что ощущает отца живым, пока занимается его делом и несет вперед его идеи и мечты.

— Я отпущу тебя, но только потому, что твой отец был великим мастером, — Хозяйка все еще стояла спиной к девушке. — И пусть тебе в голову больше не приходит рассказывать людям о моих мастерах и сокровищах, — занесла руку, чтобы сделать щелчок.

— Постой, — Настя поняла, что еще момент и Хозяйка сотрет ей память. Папы больше нет, но есть его проект, его мечта возродить деревню. Утерла слезы. — Подожди, Хозяйка. Я хочу тебе сказать. Рассказать, — слова еще путались. — Там, снаружи, мир совсем изменился, мастеров практически не осталось, — Настя с трудом узнавала свой охрипший голос, но продолжала, — никто не хочет становиться здесь мастером. Остались только дядя Ваня и Егор. Люди разъехались. Еще немного, и гора останется без мастеров вовсе.

Хозяйка повернула к девушке белоснежное лицо:

— Что ты имеешь в виду?

— Имею в виду, что совсем скоро о твоей горе забудут все.

— Не забудут! — Хозяйка недовольно вскинула подбородок, сложила на груди белоснежные руки.

— Забудут. Уже забыли. Все переезжают к тем горам, в те места, слава о которых идет по всему миру…