Онлайн книга «Альтераты: миссия для усопших»
|
Бежать за ними? Сердце судорожно билось в груди. Похолодевшие пальцы искали телефон. Нашли. Лерка погладила его успокаивающе-чёрную поверхность. Прижала к губам, чувствуя, как её окружает холод. Мелкой изморозью покрываются неказистые прутья ограды на детской площадке, завитками укладывается мороз на неживые окна, тонкой коркой схватываются чёрные лужи. – Кто здесь? – её голос утонул в нарастающем шорохе. – КТО ЗДЕСЬ?! – крикнула она в темноту. Звуки стихли, будто существо, кравшееся рядом, желавшее обступить Лерку со всех сторон, внезапно замерло, прислушиваясь. – Зачем я вам? Последняя фраза прозвучала жалко и беспомощно. Тот, который стоял рядом, внезапно отступил. В руке завибрировал телефон, разгоняя последние шорохи. Лерка посмотрела входящий номер: мама. – Лерка, алло! – тревожный голос. – Я здесь, – Лерка стряхнула с плеч оцепенение, раздражаясь собственной трусости и бестолковости. – в смысле, домой иду. – Давай скорее. Я волнуюсь. Может, тебя забрать? Я на машине… – Да я сама, – но прозвучало это, видимо, не очень убедительно. – Ты прямо сейчас где? – У нашего старого дома… Молчание в трубке всего секунду, порывистый вздох: – Стой там, я сейчас тебя заберу. *** Лишь оказавшись в уютном тепле маминой тойоты, Лерка почувствовала себя в относительной безопасности. – Ты чего сразу домой не пошла? – спросила та, наконец, сворачивая на Ленинградского шоссе. Лерка молчала. Как объяснить матери, что её сюда ноги сами несут? Что здесь осталось для неё что-то важное, что-то нужное. Что в новом доме она чувствует себя словно в платье с чужого плеча. Сказать – и опять пристыженно выслушивать доводы о своей неправоте. Поэтому Лерка молчала. – Мне Тамара Ивановна звонила, – тихо проговорила Светлана Павловна. – Рассказала, что у вас там в школе творится. Лерка откинулась на сиденье, прикрыла глаза. – Я думаю, больше ты в эту школу не пойдёшь. – Почему? – А ты хочешь, чтобы тебя все дёргали из-за этой истории? Косились учителя, шептались за спиной одноклассники? – мать опять начинала нервничать. – Почему ты молчишь? – Потому что не хочу говорить… Там, в нашем старом дворе, я видела, как Дашкину маму забирает скорая, – зачем-то она сказала это вслух. – А я даже не подошла к ним. – Интересно, чтобы ты могла сделать? Чем помочь, – вздохнула мать, замирая на очередном светофоре. – Я к ним даже не подошла… Светлана Павловна покосилась на дочь: бледная, с синевой под глазами, та выглядела совсем больной: – Ты бредишь. Мне кажется, надо тебя показать Иван-Саввичу. Иван Саввич – тот самый врач, толстый дядька в круглых очках и со смешными усиками как у почтальона в мультике, который лечил ее десятилетнюю. Лерка содрогнулась, представляя тусклый свет диспансерного коридора с длинными рядами унылых кожаных стульев. – Не хочу, – бросила Лерка скорее себе, чем матери. Но та приняла на свой счёт и сжала губы: – Мало ли, чего ты не хочешь, – резко отозвалась она. – Если ты помнишь, как твой законный представитель, я могу даже настоять на госпитализации… Лерка открыла глаза: – Хочешь упрятать меня в психушку? Тогда уж, будь спокойна, никакого перешептывания и переглядывания за моей спиной не будет. Ещё бы, Лерка Ушакова спятила. Тоже на людей, небось, бросается… Девушка отвернулась к окну, разглядывая прохожих. Безнадёжно тусклые лица, прячущие за деловитостью равнодушие. Опущенные глаза. Не дай Бог, коснуться чьей-то боли. Не дай Бог, увидеть чью-то беду. Даже дети, упав, плачут навзрыд, точно зная, что никто не пожалеет. «Подумаешь!». А ему в коленках холодно, рукавички промокли и теперь точно придётся идти домой, в крохотную благоустроенную скорлупу с видом на серые квадратики окон. |