Онлайн книга «Семь мармеладных поцелуев»
|
Господи, у него что, снова приступ?? Паническая атака или как там это называется? Ой, блин, что делать-то, что делать?.. Вспомнив, что запрятала себе в сумку оставшиеся пачки с мармеладом, я радостно вытащила одну. Уловив знакомую упаковку в моих руках, Ларский уставился на меня так, словно я была ангелом, посланным ему небесами. Я уже хотела было отдать ему мармелад, как вдруг одна мерзкая, коварная и совершенно не гуманная мысль посетила мою голову. И, не успел мой здравый смысл прогнать её, как я произнесла: — Вам ведь это надо, да? Мармеладные мишки? — Я потрясла ими перед собой, отступив на несколько шагов назад — вдруг Тирекс набросится на меня, как голодный волк. В вымученном взгляде Ларского появилось замешательство. Трясущимися руками он ослабил галстук на шее и хрипло задышал. — Услуга за услугу, — громко произнесла я, стараясь не думать, что я вообще творю и что обратного пути уже нет. — Я даю вам мармелад в обмен на поцелуй. Челюсть у Ларского вытянулась настолько, что приоткрылся рот. У него даже дыхание на какое-то мгновение остановилось — так его шокировала мои слова. — Зачем… — прохрипел он, зло глядя на меня. — Хобби у меня такое! — не думая, выпалила я. — Собираю поцелуи мужчин. С богачами ещё не целовалась, вот и хочу попробовать. Ну что, согласны? Ларский застонал со смесью отчаяния и злости. Дрожащими руками потянулся к своей сумке. — Не-а, там нет, — помотала головой я. Не слушая меня, Ларский кое-как проверил сумку и, не обнаружив там искомое, с рыком запустил сумку в стену. Я снова помахала пачкой мармелада. Красное и злое лицо Ларского страшно пугало, однако ещё оно давало понять, что противник вот-вот сдастся, риск оправдается и… — Черт с тобой, иди сюда, — сквозь сжатые зубы пробормотал Ларский, испепеляя меня своим злющим взглядом. Мне сейчас было очень страшно. Пусть Тирексу и было плохо, но его злости это, кажется, почти не мешало. Казалось, что если я сейчас подойду к нему, то он вцепится в мое горло, растерзает и откинет моё безжизненное тело в угол. Вот только сил у Ларского на подобное не было. Он даже с трудом держал голову, весь дрожал и смотрел на меня слезящимися глазами. Мне вдруг стало жалко этого мужчину, который, будучи таким сильным, высокомерным и доминирующим, сейчас выглядел слабым и жалким. Отбросив жалость, я положила мармелад в сумку, которую оставила в противоположной от Ларского стороне, и смело подошла к нему, сжимая в руке уже приготовленный телефон. Только бы он не заметил, что я снимаю. Когда мое лицо приблизилось к его лицу, Ларский отвел взгляд в сторону и сдавленно сглотнул. Я посмотрела на его губы, сжатые в тонкую полоску, и тоже сглотнула. Руки мои мелко задрожали, а сердце от волнения и страха забилось чересчур сильно. Я придвинулась ближе, ощутила на себе прерывистое дыхание Ларского и… Следующая минута была для меня самой неудобной, неловкой и неприятной за всю мою сознательную жизнь. Даже в свой первый визит к гинекологу я не была так сконфужена, как сейчас, прикасаясь своими дрожащими губами к каменным губам своего гендиректора. Тем не менее, я включила камеру на телефоне и сделала несколько беззвучных фото, надеясь, что мы оба были в кадре и в фокусе. Поцелуй наверняка выглядел неуклюже: будто я споткнулась и упала на Ларского — прямо лицом на лицо, губы на губы, как бывает в ромкомах. Да уж, Демидова наверняка забракует это фото, но иначе я не могла. Если поцелую Ларского по-настоящему, то потом он из меня фарш сделает. Намажет на сэндвич, добавит сливочно-чесночный соус без чеснока и кинет к ногам какого-нибудь Артура Коваленко. А еще… |