Книга Истории со вкусом интриги. 21 рассказ мастер-курса Юлии Евдокимовой, страница 42 – Елизавета Фролова, Анара Мачнева, Соль Решетникоф, и др.

– Всем стоять. Полиция. Я забираю этого осьминога.

Кажется, в этот момент мое сознание отключилось. Стало темно.

В полицейском участке следователь раздраженно сунул распечатки в папку. Повернулся к взволнованному помощнику:

– Показания осьминога к делу не пришьешь. Смысла убивать жену нет. Насчет любовницы… Он ни одной юбки не пропускал. Так что вряд ли он стал бы убивать жену из-за очередной девки, да еще и в ресторане, у всех на глазах. Камеры ведь ничего не показали?

– Он же за ограждением сидел! Там как раз камера не берет. А на бокале его отпечаток есть.

– Да, но доказательств нет. Шприц она сама могла забыть дома.

– Сэр, если мы закроем дело, он снова прикажет зажарить Фредди, – помощник нахмурился.

– Да. И будет прав. Это – осьминог. Их едят, и на вкус они очень даже хороши. Ресторан теперь принадлежит ему, – следователь пожал плечами. – Что ты можешь сделать?

– Надо закрыть этот ресторан! За негуманное обращение с животными. Мой сын уже целую кампанию развернул в соцсетях. «Спасите Фредди», вот, – он достал телефон, показал экран начальнику.

Следователь удивленно перевел взгляд с телефона на взволнованное лицо помощника. Поднялся, взял папку:

– Слушай, я насчет доктора серьезно говорю. Очень не хотелось бы, чтобы из-за всей этой истории с осьминогом тебя признали профнепригодным. Надеюсь, подробности дела им неизвестны?

– Нет, конечно. Только про осьминога. Разрешите еще один день не снимать ограждение с аквариума. Как раз и результаты экспертизы придут.

Начальник нахмурился и коротко кивнул.

Я болел. Не знаю, есть ли скорая помощь для осьминогов, но я бы от нее сейчас не отказался. Пухлый полицейский обмотал вчера мой аквариум желтой лентой. Зачем? Может он думает, что я сбегу?

Закрыв глаза, я вспоминал ее. С тех пор, как они с отцом перевезли меня сюда, я ни разу не пожалел о своей судьбе. Еще в океанариуме я однажды обхватил ее руку щупальцами. Она не испугалась. Это было странно. И в тот же миг сочувствие и печаль будто накрыли меня теплой волной. Сам не знал, что могу так чувствовать людей. Может только ее? Касаясь других, я мог почувствовать только их испуг или отвращение. Эти холодные, колючие всплески энергии я едва замечал. Они неинтересны. С ней все чувствовалось иначе.

Я решил вспомнить ее последний день. У меня отличная память. Просто я вижу не только глазами, и требуется время на обработку информации от анализаторов на щупальцах. Третий и четвертый я все же тогда выставил из-за колонны, невзирая на слепящее солнце. Прилепленная на аквариум камера немного мешала, но их столик все равно был виден.

Вот в голове как будто возникло кино. Она заказывает мартини. Тонкие пальцы тихо постукивают по столу, замирают, когда подходит официантка с напитками. Та ставит бокал мартини на край, тянется со стаканом с сазераком, что-то произносит. Золотой медальон, свисающий на цепочке, почти касается поверхности мартини. Она прихватывает украшение рукой, пряча в ладони, задерживается над мартини на секунду. Из-под кулака выходит тонкое облако. Что это? Какая-то пудра или порошок? Девица разгибается. Вот падает и открывается сумочка. Стук монет и помады, складное зеркальце в железной оправе тяжело звякает об пол. Официантка ахает, приседает, чтобы собрать вещи. Шприц! Она толкнула автоинъектор под диванчик! Мерзкая барракуда! Как я не увидел этого раньше?!