Книга Позвольте представиться!, страница 28 – Роман Брюханов, Анастасия Лютикова, Майк Гелприн, и др.

– Матери пока не говори.

И вошел в дом.

Потом, уже вечером, он позвал меня к себе в кабинет и сказал:

– Ты написал ту собаку?

– Да, – виновато признался я.

Он смотрел непроницаемым взглядом, будто не понимая, почему все так вышло. Каким образом у двоих совершенно обычных людей родились два Пишущих сразу? Покачал головой, присел на корточки и посмотрел мне прямо в глаза.

– Поклянись мне, – сказал твердо, – что бы ни случилось, как бы ни обошлась с нами жизнь, ты никогда не будешь писать людей. Поклянись.

Конечно же, я поклялся. И до сих пор держал обещание.

После, уже повзрослев, я узнал, что писать живых существ очень сложно. Что редкий Пишущий на такое способен. Мне это давалось так же легко, как щелчок пальцев.

Передо мной на столе большая коричневая тетрадь. Я купил ее в лавке у Йорни, того самого, у которого когда-то давно мы с Ленни увидели маленькую пожарную машинку. Она, овеществленная сестрой, давно уже исчезла, испарилась как дым. Мои творения не такие иллюзорные. Все, что я написал, служит мне долгие годы и наверняка останется после того, как я умру.

Я смотрю на коричневую тетрадь и понимаю – чтобы открыть ее, нужно немало сил. Хватит ли мне их? Не растрачу ли я себя попусту?

Говорю вслух:

– А какая разница?

Удовлетворенно соглашаюсь с собой: никакой.

Считалось, что Диктант обмануть нельзя. Дескать, он специально составлен таким образом, что, обладай ребенок хоть малейшим даром, тот обязательно проявится.

Все ерунда. Я обманул его без особых усилий. Моя мама к тому времени была уже совсем плоха, и я не хотел бросать их с отцом одних, поэтому нужно было лишь не показывать на тесте своих способностей. Я и не показал. И было-то это проще простого: писать одно, а думать о другом. Сначала я сомневался: неужто Менторы, десятилетиями проводившие этот Диктант, не понимают такой элементарной истины: Пишущий творит не рукой, а воображением. Но, как это ни удивительно, не понимали, и я с треском провалил этот тест. Спеша домой, предвкушал, как обрадуется отец и, может, теперь позволит мне вылечить маму… Радовался, не зная, что уже опоздал.

Потом, через годы, жалел, что не ушел в тот день, ведь была надежда встретить сестру, но… Почему-то так и не признался никому в своем даре. Словно бы всегда знал или чувствовал…

Когда умер отец, я решил найти Ленни во что бы то ни стало. Ложась спать, писал на обрывках старых газет: «Наутро Кри проснулся в Городе Творцов, рядом со своей сестрой», а просыпался в своей кровати. Формулировал так и этак, не понимая, не желая смиряться с простой истиной – никакого города нет и в помине. Я думал, что просто один из творцов когда-то давно написал Городу хорошую защиту от чужих, и не терял надежду однажды ее пробить. Я даже думать не хотел, что Город – фикция, ведь тогда пришлось бы признать, что сестру где-то держат взаперти, а может, и того хуже… Нет, нет! Ведь Альянс Девяти творцов-управленцев регулярно показывали публике, и картины веселой жизни в Городе были развешаны повсюду, смотри – не хочу. Когда я был маленьким, часами стоял возле них, пытаясь разглядеть на этих картинах Ленни. Не могло, никак не могло быть такого, чтобы Города не существовало вовсе.

Не могло, но так оно и было.

Теперь, когда тетрадь открыта, не осталось ничего между мной и мыслями в моей голове. Я держу ручку и, собираясь с духом, вспоминаю ту судьбоносную ночь, накануне которой наконец нашел в себе силы написать в дневнике: «Сегодня я увижу во сне, что случилось с сестрой после того, как ее забрали у нас».