Онлайн книга «Позвольте представиться!»
|
– Вот, – говорила она, – настоящий человек; умный, рассудительный, аккуратный. Во всем у него порядок, знает он, сколько можно ему издержать, сколько нужно оставить; одним словом, видно, что это человек не нашего русского, дурацкого воспитания! Другие соседи тоже были без ума от Дена. Просто в пословицу у них Ден вошел: «Ден говорит, так-то надо делать; Ден так-то не советует», и только слов, что Ден да Ден. Рассказам и анекдотам про Дена и конца нет. Повествуют, как все отменилось в княжеских имениях с приезда Стюарта Яковлевича, всё, говорят, на ноги поднял; даже отъявленных воров, которых в нашем крае урожай, и тех определил в свое дело. Да еще так: самых известных лентяев поделал надсмотрщиками по работам; а воров, по нескольку раз бывших в остроге, назначил в экономы, в ключники да в ларечники, и все идет так, что целый округ завидует. «Вот, – думаю себе, – дока-то на наших мужиков явился!» Хотелось мне самому посмотреть на рахманские диковины, да все как-то не приходилось. А тем временем минул год, и опять наступила зима. 4 Вечером 4 декабря жандарм принес мне записку, которою дежурный чиновник звал меня позже, в одиннадцать часов, к губернатору. – Вы, кажется, здешний уроженец? – спросил меня губернатор, когда я вошел к нему по этому зову. Я отвечал утвердительно. – Вы живали в К-ом уезде? – Я там, – говорю, – провел мое детство. К-й уезд – мое родное гнездо. – И у вас там много знакомых? – продолжал спрашивать губернатор. «Что за лихо!» – подумал я, выдерживая этот допрос, и отвечал, что я хорошо знаю почти весь уезд. – У меня к вам есть просьба, – начал губернатор. – Пишет мне из Парижа князь Кулагин, что послал он в свои здешние имения англичанина Дена, человека сведущего и давно известного князю с отличной стороны, а между тем никак не огребется от жалоб на него. Сделайте милость, – не в службу, а в дружбу, съездите вы в К-й уезд, разузнайте вы это дело по совести и дайте мне случай поступить по совести же. Поехал я в город К. в эту же ночь, а к утреннему чаю был у моей матери. Там о жалобах к-ских крестьян на Дена и слуху нет. Спрашиваю матушку: «Не слыхали ли, как живут рахманские мужики?» – Нет, мой друг, не слыхала, – говорит. – А впрочем, что им при Стюарте Яковлевиче! – Может быть, – говорю, – он очень строг или горяч? – В порядке, разумеется, спрашивает. – Сечет, может, много? – Что ты! Что ты! Да у него и розог-то в помине нет! Кого если и секут, так на сходке, по мирской воле. – Может быть, он какие-нибудь другие свои делишки неаккуратно ведет? – Что ты начать-то хочешь? – Как, – говорю, – он к красненьким повязочкам равнодушен ли? – О, полно, сделай милость, – проговорила мать и плюнула. – Да вы чего, матушка, сердитесь-то? – Да что ж ты глупости говоришь! – Отчего же глупости? Ведь это бывает. – Подумай сам: ведь он женатый! – Да ведь, родная, – говорю, – иной раз и женатому невесть что хуже холостого снится. – Эй! поди ты! – опять крикнула мать, плохо скрывая свою улыбку. – Ну чем же нибудь он да не угодил на крестьян? – Что, мой друг, чем угождать-то! Они галманы были, галманы и есть. Баловство да воровство – вот что им нужно. 5 Объехал два, три соседние дома, – то же самое. На Николин день в селе ярмарка. Зашел на поповку, побеседовал с духовными, стараясь между речами узнать что-нибудь о причинах неудовольствия крестьян на Дена, но от всех один ответ, что Стюарт Яковлевич – такой управитель, какого и в свете нет. Просто, говорят, отец родной для мужика. Что тут делать? Верно, думаю себе, в самом деле врут мужики. |