Онлайн книга «Позвольте представиться!»
|
Так приходилось ни с чем и ехать в губернский город. В городе К. я заехал, без всякой цели, к старому приятелю моего покойного отца, купцу Рукавичникову. Я хотел только обогреться у старика чайком, пока мне приведут почтовых лошадей, но он ни за что не хотел отпустить меня без обеда. «У меня, – говорит, – сегодня младший сынок именинник; пирог в печи сидит; а я тебя пущу! И не думай! А то вот призову старуху с невестками и велю кланяться». Надо было оставаться. – Тем часом пойдем чайку попьем, – сказал мне Рукавичников. Нам подали на мезонин брюхастый самовар, и мы с хозяином засели за чай. – Ты что, парень, был у нас волей, неволей или своей охотой? – спросил у меня Рукавичников, когда он запарил чай и покрыл чайник белым полотенцем. – Да и волей, и неволей, и своей охотой, Петр Ананьич, – отвечал я. Я знаю, что Петр Ананьич человек умный, скромный и весь уезд знает как свои пять пальцев. – Вот, – говорю, – какое дело, и пустое, да и мудреное, – и рассказал ему свое поручение. Петр Ананьич слушал меня внимательно и во время рассказа несколько раз улыбался; а когда я кончил, проговорил только: – Это, парень, не пустое дело. – А вы знаете Дена? – Как, сударь, не знать! – Ну, что о нем скажете? – Да что ж о нем сказать? – проговорил старик, разведя руками. – Хороший барин. – Хороший? – Да как же не хороший! – Честный? – И покору ему этим нет. – Строг уж, что ли, очень? – Ничего ни капли не строг он. – Что ж это, с чего на него жалуются-то? – А как тебе сказать… очень хорош, – похуже надо, вот и жалобы. Не по нутру мужикам. – Да отчего не по нутру-то? – Порядки спрашивает, порядки, а мы того терпеть не любим. – Работой, что ли, отягощает? – все добиваюсь я у Рукавичникова. – Ну какое отягощение! Вдвое против прежнего им теперь легче… А! да вот постой! вон мужичонко рахмановский чего-то приплелся. Ей! Филат! Филат! – крикнул в форточку Рукавичников. – Вот сейчас гусли заведем, – прибавил он, закрыв окно и снова усевшись за столик. В комнату влез маленький подслеповатый мужичок с гноящимися глазками и начал креститься на образа. – Здравствуй, Филат Егорыч! – сказал Рукавичников, дав мужику окреститься. – Здравствуй, батюшка Петр Ананьич. – Как живешь-можешь? – Ась? – Как, мол, живешь? – А! Да все ела те богу живем. – Дома все ли здорово? – Ничего будто, Петр Ананьич; ничего. – Всем, значит, довольны? – Ась? – Всем, мол, довольны? – И-и! Чем довольными-то нам быть. – Что ж худо? – Да все бог его знает; будто как не вольготно показывается. – Управитель, что ль, опять? – Да, а то кто ж! – Аль чем изобидел? – Вот завод затеял строить. – Ну? – Ну и в заработки на Украину не пущает. – Никого? – Ни одного плотника не пустил. – Это нехорошо. – Какое ж хорошество! Барину жалились, два прошения послали, да все никакой еще лизируции нет. – Поди ж ты горе какое! – заметил Рукавичников. – Да. Так вот и маемся с эстаким с ворогом. – Видите, какой мошенник ваш Ден! – сказал, обратясь ко мне, Рукавичников. Мужик в меня воззрился. – А вот теперь я вам расскажу, – продолжал мой хозяин, – какой мошенник вот этот самый Филат Егорыч. Мужик не обнаружил никакого волнения. – Господин Ден, ихний управляющий, человек добрейшей души и честнейших правил… – Это точно, – встрел мужичок. – Да. Но этот господин Ден с ними не умеет ладить. Все какие-то свои порядки там заводит; а по-моему, не порядки он заводит, а просто слабый он человек. |