Книга Темные воды Венеции, страница 45 – Юлия Евдокимова

– Я бы сказала, и сегодня не многое изменилось, – засмеялась Саша. – Эти люди и назывались кодегами?

– Да, считается, что это слово происходит от греческого οδηγός, то есть проводник, возница, либо от названия масляной лампы, которая всегда висела в центральной части гондолы. А масло для лампы добывали из свиной шкурки, которая и называлась «còdega». Эти люди знали все городские сплетни, ведь часто сопровождали господ на ночные свидания. А в венецианском диалекте с тех пор существует выражение «держать свечу» – «far ed còdega».

– Да, у нас в русском языке тоже есть такое выражение. А откуда он взялся сегодня?

– Все просто, думаю, это актер, нанятый Пьетро для придания колорита маскараду. Возможно, их даже несколько, переулки вокруг темные, так что вполне полезная идея.

У Саши остались двойственные чувства от вчерашнего вечера. Ей понравился карнавал, но герцог распрощался быстро и даже холодновато и исчез в темноте, не дождавшись, когда девушка откроет дверь в «верблюжий» дворец.

От грустных мыслей ее отвлекла Соня, взахлеб рассказывавшая об успехе их вина, о прекрасном фуршете, вот правда Василий почему-то не остался.

– Да ты забыла о бедном сибиряке в том миг, как услышала, что ваше вино победило. И он все понял.

– Может, так оно и лучше… – вздохнула Соня, а Саша вдохновенно рассказывала подруге о маскараде и фонарщике.

– Так кто такие магистраты по делам богохульства, или как их там?

– Не знаю, обещали рассказать.

– Ты помнишь, что у нас осталось три дня? Вот подпишу все контракты, проведу встречи и домой. Может, ты к нам, в Сентинеллу?

– Мне домой пора. Пока долетишь с этими пересадками…

– А что с герцогом?

– А ничего. Странная какая-то у меня судьба. Прямо не везет.

– Еще не вечер. Но он тебе хотя бы нравится?

– Не знаю. Он мне нравится, конечно, но в глубине души я боюсь…

– Чего?

– Что он окажется тем влиятельным другом Олеси.

– Но тебе же он ничего не предлагал? Такого, неприличного?

Саша заверещала возмущенно, и стукнула Соню подушкой по голове.

В 10 часов утра она привычно нажимала звонок на дворце графини Контарин.

Флавио рассказал, что пока знакомство с окружением гида и адвоката ничего не дало, у погибшей девушки осталась лишь мать, братьев или страдающих брошенных бойфрендов, поклявшихся отомстить адвокату -разлучнику тоже не было. А вот в отношении журналиста выяснился один факт. Один из его коллег вспомнил, что Терранова просил о рекомендации общему знакомому, он активно собирал информацию в отношении графини Контарин.

– Обо мне? Ну, не много он смог бы написать, – усмехнулась графиня. – В моем возрасте порочащих связей уже не бывает, деньги в офшорах я не отмываю, произведения искусства из галереи не продаю налево. Я даже в фондах, собирающих средства, не участвую, всегда использую свои.

– Он надеялся… встречался с людьми, которые вас знают.

– Только не говорите мне имен, капитан, и не говорите, что кто-то делился информацией. Я стара, и не хочу новых разочарований в людях. Я достаточно их испытала в своей жизни.

– Графиня, а кто такие магистраты по делам богохульства?

– Ох, как далеко вы забрались, деточка. Сегодня мало кто из венецианцев о них помнит.

Флавио пожал плечами: – Слово знакомое, а что там было, даже не помню. Может, и не знал никогда.