Книга Каморра, страница 11 – Юлия Евдокимова

Аранчини же сицилийская еда! – удивилась Саша, но поддавшись «рекламе» взяла домой два огромных оранжевых шарика, повернулась к сырному прилавку.

– Un etto di fontina, сто грамм фонтины, – попросила она у мясника любимого сыра.

– Синьора, какая фонтина? – всплеснул тот руками. – Моцарелла ди буффала, только привезли, свежайшая!

– А мне фонтину.

– Синьора, вы не понимаете, как можно брать фонтину, когда моцарелла тает! Умоляю, послушайте меня, синьора!

Саша послушала, и хотя она была совершенно равнодушна к моцарелле, то, что укладывал в пакет «кудесник Розарио» совершенно не походило на тот сыр, к которому она привыкла. От одного вида этой моцареллы текли слюнки, она казалась белым пухлым облаком каким-то чудом опустившимся на прилавок мясника.

– Хлебушка.

– Что?

– Хлебушка. А как же вы собираетесь есть мою моцареллу?

– А как ее надо есть?

– Хлеб только не режьте, его надо ломать большими кусками и поливать оливковым маслом и посыпать морской солью и сухой петрушкой, и фенхелем и розмарином… и помидоры… куда вы пошли, синьора, кто же берет эти помидоры, это же на салат! Вон те, маленькие, да-да, вы чувствуете аромат. синьора?

– Вино я ей уже пробила! – кричит седенькая старушка за кассой, наверняка mamma или бабушка – nonna красавца Розарио.

Саше осталось только рассмеяться.

Нагруженная совсем не тяжелыми пакетами они спустилась вниз по лестнице, останавливалась на каждом повороте и смотрела на сине-желто-красный Неаполь. А он становился все ближе. и вот она уже в двух шагах от дома, но после такой рекламы еды, как в маленькой мясной лавке холма Вомеро она уже не могла терпеть, и рухнула за столик первого же уличного кафе и попросила кофе, и…

– А еще нет! – Расплылся молодой официант.

– Чего нет?

– Ничего нет! Утреннее съели, остальное еще не испекли. Погоди!– он вернулся с тарелкой, на которой лежали два куска яблочного пирога.

– Бабушка испекла, завернула мне на обед. Но я потом перекушу, а ты, вижу, голодная!

Саша ела пирог, запивала лучшим в мире кофе и смотрела вокруг, на мотоциклы, лавки, магазинчики, бабушек с сумками на тележках, монахов, пышных девиц в джинсах под руку с брутальными кудрявыми пареньками, на развешенное белье, облезлые балкончики дома, из которого вырастал другой дом, и так до самого холма. На ярко желтую церковь и на мраморную Мадонну дель Монте Санто дель Кармело. Санта Мария дель Кармело печально смотрит на хаос вокруг, чуть склонив голову к постаменту с надписью: «сын мой любимый»…

А Он напротив. Раскинул руки над фантасмагорией балкончиков, карнизиков, благословляя здания, площади, лавочки зеленщиков и продавцов сумок, толпу, бегущую с электрички в метро и наоборот, весь хаос и неразбериху вокруг святой горы Монтесанто.

Te voglio bene assaje… Ma tanto tanto bene sai… – поет где-то в глубине квартала голос Карузо. А может, Поваротти.

Куда смотрел все два месяца капитан Маркон? Или венецианец не способен почувствовать то, что чувствует сейчас она?

Карабинеры прочесывали квартал, показывая фотографию Бритты в лавках, магазинчиках и ресторанах. Все пожимали плечами, если кто и видел девушку, то ничего толком сказать не мог или не хотел.

Женщина подметала у входа в дом, рядом стояла коляска.

– Простите, вы знаете эту молодую женщину?

– К сожалению, нет.