Онлайн книга «Каморра»
|
– Какой парк? – Так мы же в Пестуме! Саша слабо представляла себе, что такое Пестум. Но вошла – и ахнула. До сих пор она попадала на древние развалины с толпой народа, а здесь не было никого, только греческие храмы, закатное солнце и она. Хотя нет, еще небольшая группа, от которой отделился один человек и пошел навстречу. – Осторожно, здесь легко можно подвернуть ногу. Шумел ветер в высоких кронах, совсем рядом чувствовалось море, солнце играло с древними колоннами, то выглядывая из-за одного храма, то прячась и появляясь за другим. Саша села на камень и проникалась вечностью, как бы нелепо это не звучало, а тени становились все длиннее. – Когда появились храмы Пестума еще не было и следа Римской Империи. Я хотел, чтобы ты его увидела. Это начало. Начало южной Италии. Все пошло отсюда. – Не Помпеи? – Нет, ни в коем случае. – Почему? – Я не хочу, чтобы ты смотрела на смерть. Помпеи- это безысходность, то, что закончилось навсегда. – Но вы, неаполитанцы, зациклены на смерти. У меня ощущение, что это часть вашей жизни, повседневность. – Так было всегда, Санча. Неаполь всегда имел особое отношение к смерти. В первую очередь это почитание «нищих душ». Но разве это то, что я должен рассказывать женщине на закате, глядя на вечность? – Ты тоже чувствуешь это? – Что? – Вечность. – Ну конечно. Но у нас с тобой неправильный разговор! Я хочу, чтобы ты радовалась. – Расскажи. Я хочу понять. Кто такие нищие души? – Нищие души забыты, они прокляты. И Неаполь разделяет их участь, их страдания и их надежды. Отсюда и культы, и традиции, связанные с костями, с почитанием умерших. Смерть здесь переплетается с жизнью, они существуют одновременно и никого не пугают. Но я отказываюсь говорить с тобой на эту тему. Жизнь в Неаполе не менее важна и она прекрасна. Не заставляй меня становится грустным философом! – Ты на него похож. – На грустного философа? Да сохранит меня от этого Мадонна! Нам срочно требуется праздник! В маленьком городке у моря горели факелы, играла музыка, лилось рекой вино. Играли гармошки, девушки в длинных широких юбках стучали в бубны, кто-то подхватил Сашу и она пыталась кружиться вместе со всеми. Рудджеро и его сопровождающие хлопали в ладоши, и когда раскрасневшаяся Саша наконец отбилась от кавалера в панталонах и шапочке, напоминавшей турецкую феску, снова зааплодировали: – Ну, все, ассимилировалась! Тарантелла- твой танец, непоседа. Девушка подхватила Рудджеро под руку, и они снова смешались с толпой. Трое мужчин в возрасте узнали ее спутника, подошли, уважительно склонили головы, он похлопал их по плечу, потом к нему подвели каких-то мальчишек, совсем маленьких, он погладил каждого по голове. Его звали то в одну, то в другую компанию, но он отказывался легким движением руки. – Ты здесь популярен. – Меня многие знают. На одной из улиц Рудджеро взял Сашу за руку и быстрым шагом потащил в пустой переулок, один поворот, другой – и тишина, музыка и фейерверки остались за спиной. Маленькая вывески, от руки написанное меню. В траттории был занят лишь один столик, но увидев Рудджеро с компанией, мужчины тут же поднялись, крикнули на кухню, что зайдут заплатить позднее. Сопровождающие лениво прошлись по небольшому залу, кивнули и отправились за единственный столик на улице. Из выкатилась невысокая женщина средних лет в белом фартуке, ахнула, вытерла руки о фартук и кинулась к Рудджеро, пыталась схватить его руку, поднести к щеке. |