Книга Картина с убийством, страница 21 – Юлия Евдокимова

Незадолго до смерти он составил завещание, продиктованное сиенским нотариусам. В одном пункте завещание не исполнили: он хотел быть похороненным в церкви у Порта Сант Анджело в Перудже, но упокоился в Сиене.

Художник родился в семье скромного происхождения, известно, что его дед Бьяджо ди Нуччьоло был городским плотником. Благодаря живописи Бернардино заработал очень большие деньги, он не был, конечно, непристойно богатым, но точно очень обеспеченным. У него имелась недвижимость в Перудже, Кьюзи, Сиене, а семейным домом стало небольшое поместье, когда-то принадлежавшее папе Александру III.

Но в деревне ходили слухи, что богатый художник живет впроголодь, люди своими ушами слышали его жалобы, что ему не дают есть, он умирает от голода.

— Как это?

— А вот так. Бернардино неудачно женился. На женщине из приличной семьи, но настолько обедневшей, что художник взял ее в жены без приданого. Грания, дочь Джироламо да Ланчиллотто ди Монте Аквилоне, оказалась настолько невыносимой в семейной жизни, что Пинтуриккьо готов был отдать все свои деньги, лишь бы никогда ее больше не видеть.

Даже тот священник, что назвал Бернардино известнейшим, сообщил о слухах, что бойкая красавица быстро завела себе любовника, некоего «солдата удачи» Джироламо ди Поло ди Симоне, известного как Паффа. Во избежание слухов, Паффа женился на дочери художника Клелии, не прекращая связи с ее матерью. Вот такая мыльная опера!

— С ума сойти! И он рисовал эту мерзкую тетку в образе мадонн?

— Ну, конечно, нет! Однажды в Перудже Пинтуриккьо встретил прекрасную женщину.

* * *

УМБРИЯ, XV ВЕК.

Звук церковных колоколов разбудил Бернардино. Насколько приятно было жить в Спелло, расписывая капеллу Бальони! Здесь у него был свой угол, свой умывальник и специальная женщина приходила, чтобы убираться в его комнате и забирать грязное белье.

Давно пора было вставать и приниматься за работу, но он засиделся до рассвета, обдумывая рисунки для одной из фресок в ватиканском дворце. Ему не хватало… звуков. Фрески должны были впитать великолепие древней архитектуры, арок, колонн и куполов, цвета и ароматы Рима, но им не хватало звуков. Как могут зазвучать фрески в руках того, кто с детства страдал глухотой?

Бернардино схватил яблоко из вазы на маленьком столике, здесь у него не было недостатка в еде. Вышел из дома, смотрел, как течет народ по главной улице города.

Повозка с волами грохотала по мостовой, но ему эти звуки казались негромкими. Мальчишки играли в догонялки, путаясь под ногами человека, тянущего тележку с камнями, тот останавливался, ругался, гнал мальчишек.

Чуть дальше от тележки шла интересная процессия: три женщины шли бок о бок, та, что в середине, явно благородная дама, несла в руке зонтик, скрывающий лицо от палящего летнего солнца. Позади трое мужчин с короткими мечами на поясе оглядывали прохожих, готовые защитить свою госпожу.

Бернардино не сводил глаз с маленькой группы. Он сложил пальцы, вбирая в них женщин, словно хотел перенести эту композицию на холст. Что бы он захотел передать такой картиной, что должен почувствовать зритель? С каждым шагом платье дамы переливалось на солнце, ветерок мягкими волнами колыхал подол. Этот цвет… алый, лазурный, с солнечными бликами желтого, напоминал маки, что горят в серебре олив на холмах Умбрии.