Книга Тайна тосканской ведьмы, страница 90 – Юлия Евдокимова

— Привидений не бывает, — впервые за все время подал голос Лапо. Его тоже поразила история Костанцы.

— То, что вы в это не верите, не значит, что это неправда, — улыбнулась Ирма. — По легенде тело Костанцы похоронено за церковью, там есть камень без надписи. Мы не знаем, были ли у Теклы родственники, не знаем даже ее фамилию.

— Зато мы знаем ее историю. И может, теперь ее душа успокоится. Кстати, выставка в музее вряд ли состоится, думаю, предложив небольшую сумму денег сестре Гвидоне Пикколоджоне, вы сможете забрать себе платье Теклы… и Костанцы.

Ирма кивнула:

— Я уже думала об этом. Пусть платье вернется в семью!

* * *

На обратном пути Саша попросила мужа остановить машину на краю луга.

Она пробежала по влажной траве, остановилась у огромного дерева. Солнце припекало совсем по-летнему, щебетали птицы, никакого ощущения холода, никаких мурашек.

— Ты теперь свободна, да, Костанца? — Тихо спросила Саша. — Мы знаем твою историю и однажды ее узнают все, протоколы опубликуют и все поймут, что ты помогала людям и, конечно, не была ведьмой.

Она спиной почувствовала взгляд. Обернулась и встретилась с изумрудно зелеными глазами полосатого кота. Если бы ведьмы существовали, Саша поклялась бы, что это Ирма превратилась в кошку и вышла попрощаться.

— Но ведьм не существует, правда?

Она нисколько не удивилась, когда кот подмигнул и скрылся в траве.

Осознание приходило медленно. Веки Костанцы были тяжелели от усталости, горло пересохло и болело, но она заставляла себя смотреть вокруг, ведь больше никогда не увидит деревню, луг, свой дом.

Изгнанница, заплатившая за жизнь разлукой. Но это достойная плата. В конце концов, разве это важно, если она жива!

Суставы так болели после месяца пыток, каждый глоток словно лезвием царапал горло. Немудрено простудиться, простояв так долго босиком на промерзлой земле. Но скоро все пройдет, ей запрещено лечить других, но не запрещено лечить саму себя. Скоро она придет в норму, а главное, что драгоценный дневник ей вернули вместе с прочим имуществом, значит ее труды не пропали. Она обязательно запишет все, что с ней произошло, чтобы не забыть ни одного момента, ни одного слова. И будет носить платье той, что больше нет в живых, С Теклой они связаны теперь навечно одной нитью.

Женщина остановила повозку, сделала глубокий вдох. Внутри снова закололо, но тут же на место боли пришла теплая волна благодарности. Она жива, она может дышать!

Когда ее укутали в плащ, закрыли лицо капюшоном и вывели к повозке, ноги подкашивались. Она все еще ждала насмешки, сейчас скажут, что это шутка и поведут на луг к высокому дереву. Она до сих пор с трудом верила, что все позади.

Надо ехать, скоро светает, народ соберется на казнь ведьмы…

Но она медлила, смотрела на пустой луг, на очертания деревни вдали и ее все сильнее заполняло чувство восторга и ощущение свободы.

Слезы радости и благодарности потекли по лицу, когда Костанца бросила поводья и побежала по холодной траве, закружилась под луной, закричала, не в силах остановиться, не зная, как еще выразить все, что переполняло ее душу.

Наконец она остановилась и выдохнула, вернулась к повозке и взяла вожжи. Какая-то тень шевельнулась на краю луга. Если кто-то видел ее танец под луной, утром вся деревня узнает, что ведьма вырвалась и танцевала и насылала заклятья на деревню. Но оном уже не услышит, она свободна, в безопасности, да и собственно… что в этом такого? Все женщины немножко ведьмы, не правда ли?