Книга Мю Цефея. Магия геометрии, страница 70 – Александра Давыдова, Дмитрий Костюкевич, Дмитрий Орёл, и др.

— Пчелка, иди к себе, — велел я и проследил за досадливым взглядом гостя, проводившим мою дочь.

Когда же он вновь посмотрел мне в глаза, я выглядел самым радушным хозяином.

— Будьте уверены, вы найдете у нас множество других развлечений. И самое главное из них — завтра. Ритуал.

Я улыбался, и на этот раз — искренне.

Для вечных неведомо лишь одно чувство — ужас, наполняющий до краев, когда подступает смерть. И сейчас я с жадностью вбирал эхо чужого страха. Рабов были тысячи, и даже песчинки от каждого хватало, чтобы мое тело содрогалось от волны священной дрожи.

— Папочка, а умирать — больно?

Я тронул руку Пчелки, чтобы вернуться из смерти в жизнь. И тут же остро кольнуло грудь очином пера — она умрет, исчезнет, сотрется из памяти мира, а потом и из моей. И чувство потери стало стократ сильней, чем страх сонмов умирающих в коллекторах рабов. Умирающих медленно, неторопливо. Сейчас пока что вода доходит едва до бедер. Сильнее ее пустят только следующей ночью, и чувства, сила пронесутся по тоннелям, возведенным по моим планам — полностью, от и до, с одним маленьким изменением, добавленным в последнюю минуту.

— Откуда мне знать, моя драгоценная.

Мы шли в тишине меж плавно изгибающимися стенами из полированного обсидиана, и рядом скользили изломанные, вытянутые отражения, перетекая через зеленые матовые ребра усилителей. Неидеальные копии идеальных тел — словно преддверие смертного ужаса завтрашнего дня. Словно предвестник взломанного мира, в котором небесные крепости падут на землю раскаленными обломками. Словно намек на законы, которые я собирался нарушить для себя. Что такое это мелкое нарушение перед величием ритуала? Вскоре освободится много мест среди бессмертных.

Я улыбнулся отражению, получив в ответ кривую зубастую усмешку. Тоннель изгибался ровной дугой, чтобы встретиться с другим в центре и снова разойтись восьмеркой, которая вскоре разгонит потоки до скорости, позволяющей связать смерть со светом. И там, где длинные змеи сходились второй раз, ждала камера с установленным камнем Солнца. Плавильня силы.

Сюда не было ходу никому, кроме тщательно отобранных рабочих и высшего совета, но…

Пчелке хотелось посмотреть пирамиду, а мне не хотелось, чтобы дочь оставалась одна там, где ее может встретить посланник. Кроме того, была и еще одна причина. Требовалось проверить, как идет работа над моим крошечным дополнением к проекту — и Пчелке тоже стоило его увидеть. В конце концов, все это было ради нее.

— Я бы тоже не хотела знать… — Пчелка произнесла это так тихо, что я наверняка не должен был услышать, но я услышал, конечно, ведь ничто не может быть здесь сокрытым от меня. — Как ты думаешь, мама уже умерла?

— Тебе жаль ее, моя драгоценная?

— Как можно… Это же великая честь — влиться в Силу.

Заученные слова, которые знал и чувствовал каждый человек, каждый раб. Но Золотая Пчелка не чувствовала, только знала правильные слова.

— Не бойся, тебе не придется смотреть, как она умрет, — утешил я ее. — Все произойдет в коллекторах.

— Я не боюсь, папочка. С тобой — ничего не боюсь. — Она привстала на цыпочки, будто хотела рассказать секрет, или… Ее нежное личико, светлое отражение моего, оказалось так близко. Распахнутые глаза, приоткрытые губы. — Даже… Я хотела бы знать все. И это… То, что должно произойти, часть этого всего, разве нет?