Книга Мю Цефея. Игры и Имена, страница 163 – Александра Давыдова, Дмитрий Орлов, Александра Хохлова, и др.

Меня разбудили тихий плеск, легкий смех и ласковое прикосновение женских губ.

Ее кожа в свете луны была нежно-зеленой, а хвост — серебряный, как снег в морозную ночь.

— Я думал, колдуны извели всех русалок, — сказал я.

— Я последняя, — отозвалась она.

— Мне жаль.

— Не жалей, помоги!

Я не знал, что ей сказать. Я даже себе не мог помочь.

— Я бессилен перед магией имен. Пока колдуны владеют ею, их не победить, — признался я.

Русалка положила руки мне на плечи. Сквозь одежду я почувствовал их нежную прохладу — это было приятно, как стакан воды в жаркий полдень.

— Дурачок, — шепнула она. — Магия рождается и умирает в человеческих сердцах. Имя — всего-навсего набор звуков. Как можно верить, что оно отражает твою суть?

Отпылала, вильнув хвостом. В руках водяной девы возникла белая лилия, и воздух наполнился сладким ароматом.

— Если я назову лилию жабой, — спросила русалка, — она заквакает? Перестанет источать благоуханье?

Снова приблизилась. Вложила цветок в руку и поцеловала меня в лоб.

— Прощай, Габриэль. Я дарю тебе свободу и отдаю взамен свою жизнь.

Гром не грянул, и небо не потемнело, но она начала растворяться, рассыпаться каплями воды.

— Помни, — шепнула напоследок, — лилия останется лилией, и роза пахнет розой… Хоть розой назови ее, хоть нет…

Через неделю я шагал по королевскому тракту. Цветок спрятал в ладанке на груди, и, когда я касался ее рукой, кажется, чувствовал пьянящий аромат.

Мне было радостно и свободно. Осталось сделать так мало — нанести колдунам такое оскорбление, чтобы меня приговорили к публичной казни через магию моего имени.

Ты знаешь, мне это удалось легко.

Единственное, что тяготит мою душу, — это участь бедного Пабло.

Злосчастная судьба привела его на мою дорогу к смерти, а честь не позволила бросить меня одного.

Друг мой, пожалуйста, позаботься о его семье.

Мы скоро умрем. Но я знаю — и это наполняем меня ликованием, — когда колдун произнесет мое «истинное» имя, не произойдет ничего.

Конечно, меня убьют все равно.

Но в те несколько минут, когда они будут стоять, ошеломленные, я успею сказать людям, что магия рождается и умирает в человеческих сердцах.

Что лилия — всегда лилия, и роза пахнет розой, как их ни назови.

Способность выбирать делает нас свободными.

Я не узнаю, что будет потом. Но я верю: люди, которые меня услышат, допишут счастливый конец.

В мою камеру сквозь решетчатое окно пробиваются первые лучи солнца.

Начинается новый день.

Прощай, друг мой.

Я, нижеподписавшийся Алехандро Хименес, настоящим свидетельствую: это письмо написано собственноручно моим другом Габриэлем в ночь перед его казнью и передано мне надзирателем городской тюрьмы после его смерти.

Прочитайте его и распространите в память о человеке, который подарил нам надежду.

Джиалло прогуливался по улицам Лидца в мрачном расположении духа. Вчера он дрался на трех дуэлях, срывая злость на глупых петухах-дворянах, а сегодня отправился в порт и нахамил команде китобоя. Моряки неслабо намяли ему бока, но веселья хватило лишь на четверть часа. Выйдя из схватки весьма потрепанным, но непобежденным, он сменил личину и отправился на поиски чего-нибудь еще, что могло бы поднять настроение. Однако спустя полчаса ему уже снова хотелось кого-нибудь избить. А все от бессилия и из-за женщин.