Книга Измена. Не возвращай нас, страница 69 – Анна Томченко

Я понимал, что это всего лишь слова, но я вкладывал в них душу.

На утро новостей так никаких и не было, но, встретив нашего врача, я ещё раз напросился в родовое отделение, чтобы посмотреть на дочку. Она лежала, как маленький розовенький комочек. Сегодня она стала ещё красивее. И я прижимался лицом к стеклу, чтобы разглядеть каждую чёрточку её лица, чтобы разглядеть каждую складочку.

— Все будет хорошо, — заметил доктор. — У неё состояние стабильное. Вполне возможно, мы скоро выпишем девочку.

Я нервно кивнул и вытер глаза.

Теща приехала ближе к обеду, привезла мне чистую одежду. Пирожки какие-то, которые пекла, но у меня напрочь отсутствовал аппетит В мужском сортире я быстро переоделся, как смог квадратно-гнездовым способом помылся.

— Ты съезди по делам. Может быть, съездишь домой, хоть поспишь. Давай я пока посижу, — настаивала тёща, но я не хотел оставлять Варю, и снова была почти бессонная ночь на жёстких скамейках, где я упирался затылком в стену и повторял слова один за одним, чтобы только моя жена и мой ребёнок не пострадали, чтобы только все обошлось.

Звонили какие-то левые номера. Но я просто это все игнорировал. Самые важные звонки высвечивались с именами. На остальных мне было наплевать.

Утром третьего дня приехал тесть.

— Ты, конечно, засранец, каких поискать. Съезди домой, поспи хоть немного.

— Как Лина? — в противовес его словам, уточнил я, растирая сонные покрасневшие глаза, казалось, как будто бы мне со слизистой сняли верхний слой, поэтому жутко болело.

— Все плачет, почти не ест. Но мать старается привести её в чувство, Давыдов приезжал вечером, Женька пытался с ней поговорить, ничего не вышло...

Я тяжело вздохнул, покачал головой.

— Ты езжай домой и скажи матери, чтоб не отправляла мне никакую еду, я все равно не ем.

— Ты ей не поможешь, сидя здесь!

— Пап, я должен быть здесь, я это понимаю, и ты это понимаешь. Езжай домой.

Мне казалось, эти дни слились в какой-то бесконечный поток раскаяния, отчаяния и боли. Меня потряхивало, меня знобило. Я дремал по несколько секунд, потом резко вздрагивал, обводил невидящим взглядом пустой коридор с длинными тенями возле ламп. Я понимал, что все делал правильно. Это из-за меня Варя оказалась в этой реанимации. Это из-за меня мой ребёнок сейчас лежал в отделении.

Утром четвертого дня в коридоре началась какая-то суета. Время было начало седьмого. Я в непонимании просто следил мутным взглядом, за тем, как передвигались медсестры очень быстро перед глазами, за тем, как пролетел к лестнице наш врач.

Я ничего не отуплял, но почему-то, как привязанный, пошёл вслед за ним.

Меня остановили у входа в отделение. Я привалился к стене и сполз по ней на пол, сел на корточки, запрокинул голову.

Спустя сорок минут врач вышел и, вздрогнув, выдохнул:

— Ваша супруга пришла в себя...

40.

Варвара

Приходить в себя было физически больно. Мне казалось, я каждой косточкой ощущала какую-то невозможную, тянущую острую боль, которая вынуждала меня снова и снова проваливаться в бессознательное. Я помнила, как мне было холодно, а ещё как меня привёз Василий, и врачи почти без разбора, без разговора, просто и быстро потащили меня в операционную. Я слышала, как они готовят инструменты, я видела глаза молодого анестезиолога, которая пыталась узнать у меня ответы на все её интересующие вопросы. Я видела, я понимала, что в них был страх.