Книга Измена. Не возвращай нас, страница 72 – Анна Томченко

— Варвара, успокойтесь, все хорошо, — мягко произнёс доктор, и я замотала головой.

— Я хочу увидеть дочь. Хочу увидеть дочь, — как заведённая, повторяла я. Мне было тяжело шевелить рукой. Казалось, как будто мне её отгрызли под самый корень.

— Сейчас все будет. Пожалуйста, только не нервничайте. Чем сильнее вы переживаете, тем хуже у вас становятся показатели. Ваше давление начинает скакать и после такой аварии велика вероятность каких-либо последствий. Я так понимаю, вы сейчас не совсем меня понимаете.

— Отведите меня к дочери, пожалуйста, — ополоумев, повторяла я. Сейчас было все неважно. Неважно, что думала я по поводу Олега. Мне нужно было увидеть мою девочку и все.

— Варвара, давайте вы выдохните и успокойтесь.

— Я не хочу успокаиваться. Мне надо к моей дочери. Пожалуйста. Я вас умоляю.

— Варвара, сейчас ещё не время.

— Нет, вы не понимаете. Мне надо к моей дочери. Пустите меня.

Я дернулась, попыталась встать с койки, но все тело прострелило судорогой, настолько сильной, как будто бы мышцы все свернули в жгуты. У меня в глазах потемнело. Я закусила губы почти до крови.

— Почему вы не даёте мне увидеться с дочерью?

— Вы слишком слабы. Вы сейчас паникуете. А пока вы паникуете, ничего хорошего не произойдёт:

Я огляделась. Перед глазами все равно стояла какая-то муть. Я была одна в палате. А палата, рассчитанная на двоих.

— Давайте сейчас я позову вашего мужа.

Почему-то, вопреки здравому смыслу, я замотала головой.

— Нет, нет, я хочу видеть дочь. Пожалуйста, я вас прошу. Я хочу увидеть девочку, свою девочку, — судорожное непонятное желание увидеть ребёнка и понять, что меня не обманули, что она действительно родилась, с ней все в порядке, не отпускало меня. Оно было сейчас настолько ярким, настолько важным, что у меня напрочь отказывала голова. О какой рациональности может идти речь, когда на кону жизнь ребёнка.

Врач покачал головой, и в этот момент медсестра оказалась рядом. Я даже не поняла, где она все это время находилась, но когда лечащий доктор встал со стула и сделал шаг в сторону медсестра заняла его место. Она пристально всматривалась в моё растерянное лицо, наблюдала за тем, как я закусывала губы и качала головой.

Дверь с таким пронзительным скрипом пошатнулась, что мне хотелось зажать уши.

Скрип был таким невозможным, как будто бы металлической ложкой по металлической кастрюле провели.

Мерзко, противно, неприятно.

Я не хотела поднимать глаза, я не хотела сталкиваться взглядом со своим мужем, который был венцом всех бед.

Это он во всем виноват.

Я не понимала, зачем он здесь вообще топчется.

Зачем он находился здесь все это время. Я же правильно поняла, что сколько я лежала в реанимации, он столько времени был здесь или нет?

Я опустила глаза, закусила губы.

Я просто хотела видеть свою дочь, и никого более. Мне не нужны были сейчас никакие оправдания, ни разговоры, ни убеждения в том, что мой муж все исправит:

Ничего он не исправит. Он пустил на самотёк ситуацию и его любовница, она довела историю до того, что я оказалась прикована к больничной койке. Она всему виной. И смотреть мне на Олега тоже не хотелось. В его лице, я понимала, что увижу врага.

Я рассматривала сложенные в замок руки, кусала губы, дышать было тяжело, в носу все щипало.

Его шаги.

Я, даже не видя этого, понимала, что он прошёл от двери к койке.