Книга После развода. Бывшая любимая жена, страница 108 – Анна Томченко

Я сморгнула набежавшие слезы. Я знала, что для свёкра моё предложение будет неправильным и вероятнее всего он откажется, но надеялась, что мне удастся его уговорить. А он такой мужчина, очень основательный, очень требовательный и ещё поэтому он мог со мной не согласиться.

— Я знаю это больно, это страшно, но разве не лучше бояться всем вместе и рядом?

— Нет, Уся. Нет. — Покачал головой свёкор. — Я лучше с ней. Потихоньку… — произнёс он и потёр грудь. Я обратила на это внимание и нахмурилась. — Не надо, не надо здесь сейчас бровки домиком делать. Адам уже высказал претензию о том, что надо и меня проверить, да только зачем меня проверять, если все равно это никак не повлияет на ситуацию.

— Как это зачем? Для того, чтобы ничего не случилось.

— Устинья уже случилось, уже самое страшное случилось. Я лежу вечером и думаю, хоть бы утром не проснуться. Потому что, ну его, такую жизнь, я сильный, я по праву должен был уйти первым, но никак не она, которая всю жизнь только и делала, что переживала за всех.

— Пожалуйста, — попросила я. — Ну хотя бы на на пару дней, я же не прошу оставаться со мной на постоянку, пожалуйста.

Но свёкор качал головой. Я понимала, что говорить с ним на эту тему должен Адам, но я с Адамом на эту тему не успела переговорить, и поэтому не солоно хлебавши, мы с Машей отправились обратно домой,

Я боялась сейчас садиться за руль, поэтому передвигались мы на такси и из-за этого собирали почти все пробки, что на пути к свёкру, что обратно.

Маша рассматривала город сквозь стекло и мотала ножками.

— А почему мама не приезжает? — Спросила она тихо, и у меня сердце сжалось.

— Наверное, потому, что очень занята, такое же бывает со взрослыми, что они заняты.

Маша тяжело вздохнула, я понимала, что сейчас этот сложный период надо пережить, и если Родион в дальнейшем не отступится от своих планов на единоправную опеку, то со временем у Маши не будет так болеть, но что сейчас сказать маленькому ребёнку на вопрос, где мама, я не представляла. И от этого только сильнее давило в груди.

Дома я постаралась переключить Машу на другое занятие, чтобы она не думала о таких сложных вещах из-за чего мама с папой не вместе. Мы рисовали, потом пошли готовить ужин, и Маша, сидя на коленках на стуле, раскатывала маленькие кружочки теста, пока я быстро нарезала домашнюю лапшу.

Родион вернулся ближе к десяти часам вечера, и я уже паниковать решила, хотела звонить, но он все-таки приехал.

— Ну что там? — Тихо спросила, провожая его на кухню.

— Да ничего, Машутка как уже спит?

— Спит, не переживай.

Родион выдохнул, опустился на кресло, я тут же засуетилась, стала накрывать на стол.

— София развода хочет, ничего не слышит, ничего не видит, развода хочет, потому что невозможно ей терпеть такое.

Я её понимала, особенно после того, что узнала, я её всецело понимала.

— И вообще! Этот главврач, чокнутый мужик какой-то, затупил — нет и все, хотя не понимает, что у нас и толком ни оборудования нет, ничего, а малыша надо вытаскивать, ему-то плевать, для него это проходной пациент. В общем, все сложно, но мы разберёмся, главное Назара растолкать, а то он сейчас как пюрешка, подавленное и склизкое.

Я тяжело задышала, стараясь не паниковать.

Вечер закончился чаем и я все равно не могла долго уснуть, смотрела на экран мобильного, желая увидеть хоть что-то.