Книга После развода. Бывшая любимая жена, страница 116 – Анна Томченко

Чтобы слезала кожа, крошились кости,

Чтобы все было по-другому.

— Не уходи. Она же тебя просит. Она без тебя не сможет. Не уходи.

Говорил, а у самого горячие болезненные слезы кипели на глазах.

— Не уходи… Я тебя прошу. Отец без тебя не сможет. Никто без тебя не сможет.

Но мать молчала.

В тишине палаты были слышны только скрипучие, хрипящие звуки работы всех аппаратов.

Это я…

Я во всем виноват.

Меня надо наказать, но никак не мою семью.

Меня надо наказать.

За что с ними-то так?

Позвоночник мне переломайте. Чтоб ходить не мог. Чтобы ползать не мог. Хоть что…

Хоть по всем кругам ада пустите меня только, чтоб никто из моих родных не пострадал.

Я виноват.

Меня наказывайте. Не их, а меня. С меня все началось, пусть мной закончится.

Это не искупление. Это на самом деле реальная плата за то, что я сотворил. Поэтому пусть все будет происходить только со мной, но никак не с моей семьёй, ни с моей матерью, ни с моей женой, ни с моими детьми.

Нет, нет, нет, нет.

Кадык дёргался, проглотить слюни не мог. В голове долбило с каждым разом все сильнее и сильнее.

Я не сел в машину. Я пошёл…

От клиники до дома— полгорода. Полгорода на ногах, в истоптанных ботинках.

Пусть меня наказывают.

Машины, встречки и мосты.

Выбирай любое— я все выдержу. Только скажи что, и отведи беду от моих родных.

Меня надо наказать за мою любовь к Устинье.

Ты берег меня, Господи. Берег меня ты, а как только я её предал— ты отвернулся от меня. Так посмотри сейчас снова в мою сторону. Посмотри и реши, что никто из них не заслужил того, что сейчас происходит. Первого меня наказывай. Меня проклинай. Меня!

Я не понял в какой момент водитель нагнал, выскочил из машины и начал трясти меня за грудки.

— Адам Фёдорович, сядьте в машину. Адам Фёдорович.

Я размахивал руками, запрокидывал голову. Зажимал глаза ладонью так, чтобы перестало болеть. Сердце сбоило и билось тройными рывками, заставляя рёбрами чувствовать удары и от каждого морщиться.

Меня, меня накажи.

Они не виноваты, что им попался на пути такой вот я беспринципный, циничный, не знающий того, что можно, а что нельзя.

Накажи меня за то, что я посчитал, будто бы силен.

Накажи меня за то, что я посчитал, будто бы могу быть на твоём месте. Ни жену мою, ни детей моих, ни родителей— меня наказывай.

— Адам Фёдорович, сядьте. На вас лица нет, Адам Фёдорович. Господи, Адам Фёдорович, зачем вы сели за руль, Адам Фёдорович?

Я ударил по газам. Казалось, будто бы лечу в никуда. Если бы мост просто кончился в момент— я этого не понял бы. Расправив руки летел бы, слушая шум ветра в ушах.

Раскаяние… Раскаяние за все то, что я совершал, за всю свою жизнь. Я не был хорошим человеком никогда. Я был точно плохим человеком настолько, что всех проклятий мира не хватит для того, чтобы я прочувствовал на себе все то, что совершал с людьми.

А ты мудрый, ты добрый дал в мои руки её бесценную жизнь. А Устинья бежала за мной. Была моим ангелом-хранителем. Я сам лично отрезал ей крылья. Меня наказывай. Хватит. Они достаточно натерпелась. Они достаточно боялись рядом со мной.

Я чудовище.

Я сама смерть.

Меня наказывай, только отведи от них беду.

Машина ревела.

Сжимал до посинения руль.

И видимо в ответ на мои молитвы, на мои просьбы, небо разверзлось громом. Тучи стекали на город, как в бездонную воронку, заслоняя собой солнце и молочно-голубой небосвод.