Книга После развода. Бывшая любимая жена, страница 2 – Анна Томченко

Да, я считала иначе.

— Зачем тебе это? — Тихо спросила я.

Я поняла, что я всю жизнь за ним бежала, как по лезвию. Следовала, шла нога в ногу, шаг за шагом.

По лезвию. За ним одним.

А сейчас порезалась…

— Давай, только без слез, взрослые люди, взрослое решение, нам не по двадцать лет, чтобы разыгрывать драму. Давай будем откровенными. Ты бы никогда не сделала этот шаг…

— Потому что я люблю тебя. — Слишком глупо выдохнула я. — Потому что ты мой.

— Я не твой, — улыбнулся Адам и покровительственно потянулся ко мне, провёл большим пальцем по щеке, вытирая слезы. — Успокойся, жизнь не кончается.

Моя жизнь кончилась.

Именно сейчас и кончилось.

— Подготовим документы, быстро разведёмся.

— Я не понимаю почему.

Я закачала головой, не было же ни предпосылок, не было разговоров.

— Почему ты вообще считаешь, что необходим ответ на этот вопрос? Почему ты не предполагаешь, что всякое может случиться в жизни и люди просто перестают любить?

Это его «перестают любить» засело внутри головы шрапнелью.

Я постаралась набрать полную грудь воздуха, чтобы закричать.

Но не смогла.

Адам сделал шаг в сторону.

— Ты, пожалуйста, не переживай, у нас с тобой не такой брак, что мы расходимся на злости на какой-то или ещё на чем-то. У нас с тобой такой брак, что мы расходимся, как два цивилизованных человека. И уж мы-то с тобой в разводе сможем договориться.

— О чем?

— Обо всем, о недвижимости, о бизнесе.

Любовь моя ненужная, проклятая, распятая лежала перед ним на последнем издыхании.

А перед глазами все также мелькали картинки пузырящихся от крупного дождя луж.

Осень в мои семнадцать.

Его улыбки.

— Приходи, приходи в себя, успокаивайся, выпей валерьянки и поговорим.

Адам выпустил мою ладонь из своей руки. А я просто глядела перед собой.

Словно бы в немой истерике не могла ничего произнести.

Он медленно вышел из кухни.

Открылась дверь кабинета, и я зажала ладонями лицо.

Наплевав, что вокруг чай разлитый, осколки, ноги подкосились. Я упала на колени, чуть не разбивая их в кровь, потому что…

Потому что в кабинете, на столе…

И зубы свело.

И мышцы натянулись.

И быстрые шаги стали приближаться.

Адам возвращался из кабинета.

Зашёл снова на кухню.

В руке держал результаты анализов.

— А вот беременность, Устинья, надо прервать.

Он со мной был всегда максимально искренен.

Адам был со мной честным даже в мыслях.

— Я не хочу видеть твоих слез. — Рубанул он одной фразой, а я поняла, что я не могу встать.

Я поняла, что у меня сил нет.

— Откуда эти бумаги? — Его голос звучал над ухом.

Я, не поднимая глаз, уже знала, что он присел на корточки, склонился ко мне, и дыхание горячее обжигало мою щеку.

— Откуда бумаги, — повторил он, надавив на меня.

А бумаги оттуда, что у меня случилась задержка, а в сорок три это намёк на менопаузу.

Я со всех ног рванула к своему врачу.

Она похлопала меня по ладони. И тихо прошептала:

— Ты же хотела девочку. Рожай.

Я приготовила эти чёртовы результаты анализов для того, чтобы, когда Адам вернётся с Москвы, сказать ему, что беременна, сказать, что может быть, у нас будет девочка.

А оказалось…

— Устинья… — позвал меня холодно муж, а я закачала головой.

Любовь-то всегда у Адама была ломаная, рваная, с которой даже иногда больно становилось.

— Устинья.

Я подняла заплаканные глаза на него.

— А вдруг это девочка?

— Не будет никакой девочки.