Книга Измена. Ты не защитил меня, страница 35 – Энди Дорн

Бегу по улице, спотыкаясь, задыхаясь. Прохожие смотрят на меня с удивлением, кто-то даже останавливается, но мне все равно. Главное, добраться до дома. Там безопасно.

Вбегаю во двор, подскакиваю к двери. Лихорадочно шарю по карманам в поисках ключей. Где они? Где⁈

Нахожу, достаю. Но руки трясутся так сильно, что ключ не попадает в замочную скважину. Раз, второй, третий. Металл звякает о металл, царапает дверь.

— Да попади же ты! — шепчу я сквозь слезы.

Ключ выскальзывает из пальцев, звонка падает на ступеньки крыльца. Я наклоняюсь, поднимаю его, снова пытаюсь попасть в замок.

Руки дрожат еще сильнее. Я вся трясусь, как осиновый лист. В глазах темнеет, не хватает воздуха.

— Мама! — кричу я, стуча в дверь кулаками. — Мама, открой!

Через несколько секунд дверь распахивается. На пороге стоит мама с испуганным лицом.

— Ксюша! Господи, что случилось?

Я влетаю в дом, захлопываю за собой дверь, прислоняюсь к ней спиной. Сползаю по двери вниз, сажусь прямо на пол прихожей.

— Не смогла, — всхлипываю я. — Мам, я не смогла.

Мама присаживается рядом со мной на корточки, обнимает за плечи.

— Что случилось в магазине?

— Там был мужчина, — говорю я, задыхаясь. — В темной куртке. Стоял за мной в очереди. И я подумала… мне показалось…

— Тише, тише, — мама гладит меня по голове. — Ты дома. Ты в безопасности.

Но я не могу успокоиться. Все тело трясется, зубы стучат. Мама помогает мне встать, ведет в кухню, усаживает на стул.

— Дыши глубже, — говорит она. — Вот так. Медленно вдох, медленно выдох.

Ставит передо мной стакан воды, но я не могу его взять — руки по-прежнему дрожат.

— Ксюш, — мама садится напротив меня, берет мои руки в свои. — Милая, так дальше нельзя. Тебе нужна помощь.

— Какая помощь? — спрашиваю я сквозь слезы.

— Психолог. Врач. Кто-то, кто умеет лечить такие вещи.

Я качаю головой.

— Не хочу ни с кем разговаривать.

— Но так ты не сможешь жить, — мама сжимает мои руки сильнее. — Ты боишься выйти из дома. Боишься незнакомых людей. Это же не жизнь, доченька.

Она права, и я это понимаю. Но признать это страшно. Потому что это означает, что со мной что-то серьезно не так. Что я сломалась. Что моя психика дала трещину, как стекло от удара.

— Я попробую сама справиться, — говорю я слабо. — Я же сама будущий психолог.

— Как? — мама смотрит на меня внимательно. — Ксюш, уже две недели ты пытаешься сама справиться. И что? Ты еще больше замкнулась в себе.

Мы сидим в тишине. Я слышу, как тикают часы на стене, как капает с крыши. Обычные, мирные звуки. А внутри у меня до сих пор все дрожит от страха.

— Мам, — говорю я вдруг. — Я должна тебе кое-что рассказать. О Максиме.

Мама выпрямляется в кресле, и я вижу, как ее лицо становится серьезным. Она интуитивно чувствует, что сейчас прозвучит что-то важное. Что-то, что объяснит многое из того, что происходило со мной эти недели.

— Что о Максиме? — спрашивает она тихо.

Я беру стакан с водой дрожащими руками, делаю маленький глоток. Горло пересохло. Слова застревают где-то внутри, не хотят выходить наружу. Потому что произнести их вслух означает сделать боль еще более реальной.

— Мам, в тот день, когда на меня напали… — начинаю я и замолкаю. — Когда я звонила ему и просила о помощи…

— Да? — мама наклоняется ко мне.

— Он был с другой женщиной, — выдыхаю я. — С секретаршей своей. Он не ответил на звонки, потому что… потому что занимался с ней сексом.