Книга Измена. Ты не защитил меня, страница 72 – Энди Дорн

Мама резко встает с кровати, ее глаза вспыхивают яростью. Я никогда не видела ее такой разгневанной.

— Как он посмел! — кричит она, и в ее голосе звучит такая сила, что я вздрагиваю. — Как посмел этот трус так с тобой поступить!

Она начинает ходить по комнате, размахивая руками. Ее учительский голос дрожит от возмущения.

— Тебе нужна была помощь, а он… — она останавливается, поворачивается ко мне лицом. — Господи, Ксюш, а что потом было? Как ты добралась до дома?

Я опускаю глаза, чувствуя, как щеки горят от стыда.

— Максим помог мне, — шепчу я.

Мама замирает. В комнате повисает тишина, настолько плотная, что можно резать ножом.

— Максим? — переспрашивает она тихо.

— Он же живет в машине под нашими окнами уже больше двух недель, мам. Сидит там день и ночь, ждет… — голос обрывается. — Когда Денис отшатнулся от меня, именно Максим подбежал. Он знал, что делать. Говорил со мной тихо, помог успокоиться, дышать правильно… Мне стало легче от его голоса. А потом я почувствовала себя такой глупой, такой слабой. Ведь это тот самый человек, который предал меня, из-за которого я потеряла ребенка…

— Стой, — перебивает меня мама. — Ты потеряла ребенка не из-за Максима. Ты потеряла ребенка из-за ублюдка, который на тебя напал. Максим виноват во многом, но не в этом.

— Максим поступил отвратительно, — продолжает она. — Но вчера вечером, когда тебе было плохо, кто пришел на помощь? Этот твой Денис или все-таки Максим?

Я молчу, потому что знаю ответ. И мама знает, что я знаю.

— Я не оправдываю Максима, — быстро добавляет она. — Но люди не черно-белые, Ксюшенька. Они могут ошибаться, предавать, а потом раскаиваться. Вопрос в том, насколько искренне это раскаяние.

— А Денис звонил мне сегодня. Извинялся, говорил, что готов мне помочь, найти лучших врачей… — я рассказываю маме весь разговор.

Лицо мамы становится все мрачнее с каждым моим словом.

— Значит, вчера ты была для него ненормальной, а сегодня он готов тебе помогать? — в ее голосе звучит такое презрение, что я удивляюсь. — Какая щедрость! Какое великодушие! Ксюш, послушай меня внимательно. Если мужчина сразу отворачивается при первых проблемах, значит, он не стоит и минуты твоего внимания. Настоящая любовь не испугается болезни, не отшатнется от слабости.

В ее глазах горят слезы, и я понимаю, что она вспоминает свою собственную историю с папой. Когда у нее были проблемы с сердцем, когда врачи говорили, что она может не выжить после операции, папа не отходил от ее палаты ни на шаг.

— Денис испугался, увидев тебя настоящую, — продолжает мама. — А сегодня решил, что может сделать из тебя удобную для себя версию. Это не любовь, дочка. Это эгоизм в красивой упаковке.

Я киваю, понимая, что она права. Но от этого не становится легче.

— Я так устала, мам, — шепчу я. — Устала от боли, от страхов, от того, что все смотрят на меня как на ненормальную. Может, я действительно никогда не стану нормальной?

Мама крепко обнимает меня, и я чувствую, как ее слезы капают мне на волосы.

— Ты не ненормальная, — твердо говорит она. — Ты раненая. А раны заживают, если за ними правильно ухаживать и дать время.

Мы сидим, обнявшись, несколько минут, и мне становится чуть легче. Мама всегда умела находить правильные слова.

— А Максим… — начинает она осторожно.