Книга Измена. Ты не защитил меня, страница 78 – Энди Дорн

— Расскажите, что вас беспокоит, — говорит он наконец.

И я рассказываю. Не сразу, с запинками, иногда замолкая на середине фразы. Но постепенно слова начинают течь свободнее. Я рассказываю о беременности, о том, как была счастлива, когда узнала, что жду сына. О том вечере, когда звонила Максиму, а он не отвечал. О тёмном переулке, где на меня напали. О больнице, где мне сказали, что ребёнка больше нет.

Владимир Сергеевич слушает внимательно, не перебивает, изредка кивает. В его глазах нет жалости, нет ужаса, нет осуждения. Просто понимание и профессиональное участие.

— А потом я узнала об измене, — продолжаю я, чувствуя, как голос дрожит. — Пока я умирала в том переулке, он был с другой женщиной. И теперь я не могу… не могу нормально жить. У меня начинаются приступы паники, я боюсь выходить из дома, боюсь людей. Особенно мужчин.

Я замолкаю, вытираю слёзы. Владимир Сергеевич протягивает мне салфетки.

— Ксения, — говорит он мягко, — то, что с вами происходит, это совершенно нормальная реакция психики на травму.

Я поднимаю на него глаза.

— Нормальная?

— Да, — кивает он. — Вы пережили сразу несколько сильнейших потрясений. Нападение, потеря ребёнка, предательство самого близкого человека. Это тройной удар, и любая психика отреагировала бы именно так. Паническими атаками, избегающим поведением, повышенной тревожностью.

— Но я же не могу жить, — шепчу я. — Я боюсь всего. Даже из дома выйти не могу.

— Пока не можете, — соглашается он. — Но это временно. Психика защищается, пытается оградить вас от новых потрясений. Она говорит: «Опасно выходить на улицу, там могут напасть. Опасно доверять людям, они могут предать». Это защитный механизм.

Владимир Сергеевич наклоняется чуть вперёд, его голос становится более убедительным.

— Представьте, что вы сломали ногу. Первое время вы не можете на неё наступить — больно, страшно, что кость не выдержит. Вы ходите на костылях, щадите повреждённое место. Но постепенно, по мере заживления, вы начинаете понемногу нагружать ногу. Сначала осторожно, потом всё смелее. И в конце концов снова ходите нормально. То же самое с душевной травмой. Сейчас ваша психика «ходит на костылях» — избегает всего, что может причинить боль. Но постепенно, при правильном подходе, она будет восстанавливаться.

Его слова звучат так просто и логично, что я впервые за долгое время чувствую проблеск надежды.

— А что делать с чувством вины? — спрашиваю я. — Я всё время думаю, что виновата в смерти сына. Что если бы была осторожнее, если бы взяла такси…

— Ксения, — перебивает меня Владимир Сергеевич, и в его голосе звучит твёрдость, — вы не виноваты в том, что на вас напали. Вы просто шли домой. Это нормально, естественно. Вы не могли предугадать, что произойдёт.

— Но если бы Максим ответил на звонок…

— Если бы, если бы, — качает головой психолог. — Можно до бесконечности прокручивать варианты. Если бы вы заболели и остались дома. Если бы опоздали на автобус. Если бы тот человек не решился на преступление. Но случилось то, что случилось. И винить в этом себя бессмысленно и разрушительно.

Мы говорим ещё почти час. Владимир Сергеевич объясняет мне механизмы травмы, рассказывает о том, как работает психика в стрессовых ситуациях. Я знала это по лекциям в институте, но от него это звучит как-то по-другому.