Книга Измена. Ты не защитил меня, страница 90 – Энди Дорн

Я чувствую, как внутри поднимается знакомая волна боли и злости, но заставляю себя слушать дальше.

— Когда узнал, что случилось, думал, сойду с ума. Понял, что из-за моей подлости умер наш сын. НАШ СЫН, Ксюша! — Он закрывает лицо руками. — И я потерял тебя. Потерял единственную женщину, которую по-настоящему любил, — голос Максима ломается. Он опускается на колени перед крестом нашего сына. — Каждый день, каждый час я жалею о том, что сделал. О каждом поцелуе с ней, о каждом моменте, когда предавал нас.

Я стоят рядом, сжав кулаки, но слезы уже текут по моим щекам. Это не злые слезы обиды, это что-то другое. Боль, которая была заперта глубоко внутри, наконец находит выход.

— Я просыпался каждое утро с мыслью о том, что убил своего ребенка, — продолжает Максим, не поднимая головы. — Что если бы ответил на твой звонок, встретил тебя… Артемка был бы жив. Ты была бы цела. Мы были бы семьей.

Он поднимает на меня покрасневшие глаза.

— Ксюш, я знаю, что не имею права просить прощения. Знаю, что не заслуживаю второго шанса. Но… — Его голос становится еще тише. — Когда потерял тебя, понял — я полное ничтожество без твоей любви. Я не мужчина, не человек даже. Пустое место.

Максим встает с колен, но не приближается ко мне.

— В первые дни думал только о том, как вернуть тебя. Потом понял — дело не в возвращении. Дело в том, чтобы стать достойным тебя. Стать мужчиной, которого ты заслуживаешь. Отцом, которого заслуживал наш Артемка.

Слезы душат меня. Я вижу в его глазах ту боль, которую сама чувствую каждый день. Вижу раскаяние, которое разрывает его изнутри так же, как меня.

— Максим… — начинаю я, но он останавливает меня жестом.

— Дай мне досказать, пожалуйста. Если ты дашь нам еще один шанс — я проведу всю оставшуюся жизнь, искупая свою вину. И перед тобой и перед нашим сыном. Стану мужем, которого он хотел бы видеть у своей мамы. Отцом для наших будущих детей — если ты когда-нибудь сможешь мне доверить их.

Максим делает шаг назад.

— А если не дашь… я пойму. И буду благодарен за то время, что ты была моей. За то, что подарила мне сына, пусть я и не успел его встретить. За то, что показала, что такое настоящая любовь. Буду любить тебя до конца жизни, где бы ты ни была.

Он поворачивается к кресту.

— Сынок, я изменюсь, обещаю. Если мама даст мне шанс — я стану таким, каким ты хотел бы меня видеть.

Я не выдерживаю. Рыдания вырываются из груди с такой силой, что я едва держусь на ногах. Все эти месяцы ненависти, боли, одиночества — все выливается наружу.

Максим инстинктивно делает шаг ко мне, но останавливается, не решаясь прикоснуться.

— Я… я тоже виновата, — всхлипываю я. — Если бы не пошла одна, если бы послушалась тебя и взяла такси…

Мы стоим друг напротив друга у могилки нашего сына, и плачем. Плачем о потерянной любви, о мертвом ребенке, о разрушенном доверии. Но в этих слезах есть что-то очищающее.

— Максим, — шепчу я, когда немного успокаиваюсь. — Я все еще люблю тебя. Ненавижу себя за это, но люблю. И это самое страшное.

Он смотрит на меня с такой надеждой, что сердце готово разорваться.

— Но я не знаю, смогу ли простить. Не знаю, смогу ли снова доверять.

— Мне нужна хотя бы возможность его заслужить, — тихо говорит он. — День за днем, год за годом. Сколько потребуется.

— Поехали домой, — говорю я. — Вместе.