Книга Плохой для недотроги. Я тебя испорчу, страница 73 – Ая Сашина

Сердце сжимается от неясной тревоги. Уверенно ступаю внутрь. Помню, что монашка миллион раз просила не попадаться на глаза её матери, но мне на это насрать. Ангелина сама спровоцировала это. Я звонил ей несколько десятков раз. Больше терпения ждать, когда она объявится, нет.

— Эй… — осматриваюсь в поисках либо самой девушки, либо её матери. Кстати, пора уже познакомиться с этим монстром в женском обличье.

Пустота. Тишина. Мне всё больше не нравится это.

Прохожу дальше. Заглядываю в первую попавшуюся по пути комнату. Это спальня тихони, без сомнений. Я повсюду вижу её вещи. Везде идеальный порядок.

— Ангел…

Снова тишина. Неосознанно затаив дыхание, иду дальше. Еще одна дверь. Открываю её. От увиденного темнеет в глазах, а внутри что-то обрывается.

— Ангел…

Слышу свой скрипучий голос и не узнаю. Будто каркает ворон. Старый, больной.

— Ангел… Какого хера? — обвожу безумным взглядом комнату, ощущая, как витающие здесь беспросветность и отчаяние впиваются в кожу, вспарывают вены, отравляя и без того ядовитую кровь.

Иконы. Они повсюду. Из каждого угла на меня смотрят упрекающие взгляды каких-то святош. В душе не ебу, кто это, но проникаюсь. Хочется сорвать всё это со стен. Эти сраные художества мешают дышать, давят многотонным весом. Неосознанно вжимаю голову в плечи, группируюсь, словно опасность реальна.

— Ангел… — повторяю громче. Подхожу к девушке, которая, не обращая на меня внимания, продолжает молиться, судя по всему. Пытаюсь поднять её с колен, встряхиваю. Она словно кукла. Ощущаю липкий страх. По спине сбегает капля пота. Сука… Или это просто жарко от горящих перед каждой иконой свечей? Хочется свалить отсюда. Но не смогу оставить тихоню. УЖЕ не смогу.

— Поднимайся, — приказываю, обхватывая девчонку за талию. Выругавшись в очередной раз, приподнимаю. Она ведь легкая. В ней и пятидесяти килограммов нету. Какого черта я не могу сдвинуть её с места?

Ангелина наконец перестает сопротивляться. Поднимает голову. Смотрит на меня, словно приходя в себя после долгого сна. Удивляется тому, что я здесь.

Мне удается посадить её на стоящий неподалеку стул. Опускаю глаза ниже, ощупывая взглядом хрупкое тело. Что с монашкой творится? Какая-то нездоровая хуйня… Резко перехватывает дыхание. Твою ж мать! На острых коленках прилипшая крупа.

— Что это? — дрожащими пальцами отковыриваю крупицы от покореженной, видимо, за несколько часов стояния на коленях кожи.

— Уходи… — тихоня неожиданно улыбается. — Я всё знаю… А́дам… Поздравляю! Ты выиграл спор… Как всегда, лучший… Я горжусь тобой! Милый… — лаская, невесомо проводит ладошкой по моей щеке, а затем, словно захлопнув дверь в своё сердце, резко опускает руку и пытается подняться. Только ноги не держат её.

Подхватываю, не давая упасть. Прижимаю к себе.

«Я всё знаю»… Что она знает???

— Ты о чем? — против воли повышаю голос. Какого-то хера становится еще более тошно. Что монашка несёт? Что за нахуй здесь творится??? Охватывает бешенство.

— Я посмотрела видео… — ее голос тише шелеста ветра.

Сердце дубасит в грудине, разбрасывая боль в каждую клетку. Сука… Порву, когда узнаю, кто именно записал тот ебучий видос. А заодно и того, кто показал его Ангелине. Хотя… Селицкий показал. Кто же еще? Урод! Ему не жить теперь.

— Ангел… — впервые называю её так в лицо. Хочу сказать, что всё совсем не так, как кажется, но она перебивает меня.